Подойдя к околице, братья увидели столб с вырезанным хмурым ликом бородатого богатыря да доску, на которой красовалась надпись: «Большие Хапуги».
– Трогательное название, – оценил старший сержант.
Близнецы, конечно, устали. Тут сложились и последствия возлияний в поезде, и бессонная ночь, и полдня пути натощак. Хотелось пить, есть и спать. Но быстро найти отзывчивого хозяина не получилось.
Они постучались в первый же дом. Тишина.
– Все ушли на фронт, – вяло пошутил Иван, и близнецы побрели к следующей хате.
Это был дом-красавец: крепкий, с резными наличниками, с аккуратным крыльцом и перилами. Чувствовалась рука мастера.
На стук вышел хозяин – коренастый мужчина лет тридцати пяти. Рыжий, хитроглазый, с бабьим голосом.
– Чего вам? – спросил мужчина, поигрывая киянкой.
– Здравствуйте, – почтительно начал Старшой. – Мы заплутали и устали, помогите, пожалуйста…
– О, тут я не помощник, – перебил хозяин. – Я по плотницким делам.
Он повернулся, чтобы уйти в дом.
– А к кому нам обратиться? – борясь с раздражением, спросил Иван.
– Обратитесь к Перуну, он справедлив.
Старшой придержал Егора, который уже собрался рубануть плотника в дыню. «А чего он?» – говорили глаза могучего ефрейтора.
– Надеюсь, в этой деревне есть вменяемые гостеприимные люди, – сказал старший сержант.
– А что, вполне вероятно, – пожал плечами хозяин. – Деревенька у нас небольшая, да люди добрые.
– Не, ну он точно издевается, – процедил Егор.
– По-моему, он по жизни такой, – тихо ответил Иван.
Теперь плотник не торопился покидать пришельцев. Он с любопытством разглядывал дембельскую форму Старшого. Еще бы, Ваня приготовился к увольнению на славу: сделал вставки в шевроны, соорудил подплечники, пустил по штанинам золоченые лампасы, идеально начистил пряжку ремня и классически загнул ее углы. Ефрейтор Емеля предпринял те же самые декорационные действия, но его парадка получилась не столь блестяще, как у старшего брата.
Картину портила засохшая грязища, налипшая во время борьбы с мертвяком, но плотник ее не заметил.
– Вы кто будете? – спросил он.
Иван ответил гордо и честно:
– Мы – воины, только что отдавшие свой долг родине.
– И много задолжали?
Близнецы синхронно почесали макушки. Странный сельчанин им попался, очень странный. Ответил Егор:
– Два лучших года жизни задолжали, вот и отдали.
– Что за родина такая, которая временем берет?
– Такая же, как и у тебя. – Иван начал закипать по-серьезному.
– Значит, на постой бы вас определить… – Плотник наконец-то озаботился проблемами усталых дембелей. – Кого бы присоветовать?..
В проулке появился худенький мужичок с неестественно раздутыми щеками. За них что-то было набито, как у хомяка.
– Тит, поди! Дело есть! – окликнул его плотник.
– Прошти, у меня жабот полон рот! – ответил мужичок и побежал дальше.
«Прямо-таки не человек, а ходячий центр занятости какой-то», – подумал Иван. А Егора посетила мысль: «Ну вот. Еще один олигофрен».
Хозяин подкинул и поймал киянку.
– Может, к старосте? Он и определит. Вон там, видите, самая высокая изба?
Братья поблагодарили плотника, собрались уходить. Тут мимо прошла девушка в коротком сарафане – до колен. Из стройных ножек торчали странные палочки. Они мешали красавице при ходьбе, потому она косолапила, словно утка.
– Чего это она? – спросил Иван, когда бедняжка скрылась за углом избы.
– Да ничего, – досадливо ответил плотник. – Второй месяц к ней клинья подбиваю, а ей хоть бы хны!
Дембеля молча покинули крыльцо странного ухажера.
Возле следующей избы сидели две девушки. Они расположились на скамеечке, спиной к улице. До ушей близнецов долетел обрывок разговора:
– Ты не представляешь, подруженька! Меня Еремей летом на лодочке катал! – похвасталась первая девушка.
– Счастливая, – завистливо протянула вторая.
Первая вздохнула:
– Да не очень. Сказал: любишь кататься – люби и саночки возить!
– Ну и? – нетерпеливо спросила слушательница.
– Что «ну и»? Все лето по берегу с санками, как дура!
– Клиника на выезде, – хмуро прокомментировал Старшой. Младший лишь кивнул.
Когда они почти дошагали до жилища старосты, им навстречу попалась молодая женщина в простом холщовом платье и скромном платке. Светлая такая крестьянка с открытым круглым лицом и голубыми глазами. Егор счел ее красивой, а Иван симпатичной. Женщина сразу отметила чернявого и статного Старшого. Улыбнулась.
– Доброй дороги, славные путники, – сказала она мелодично. – Мимо идете или нарочно к нам?
– Мимо. Вот, ищем, где бы отдохнуть, – невесело ответил Иван.
– А у меня переночевать не хотите?
Дембеля очумели: женщина говорила по делу, без заскоков, и предложила именно то, что требовалось.
– Спасибо, уважаемая, – просиял Старшой, а Егор на радостях проявил необыкновенный такт:
– Мы тебя не стесним?
– Что вы! Я одна живу.
– Такая красивая и одна? – искренне удивился Емельянов-младший.
Щеки женщины залил умеренный румянец. Комплименты и бабе Яге приятны, а уж нормальному человеку…
– Я, добрые люди, травница. Ведаю, как целебные настои сделать да мази замешать.
Иван сначала напрягся, а затем успокоился. Ему припомнилась передача на центральном телевидении. Там целительниц было – хоть женский батальон сколачивай. И каждая норовила тысячелистником СПИД лечить, чакры шомполом чистить, мочой молодость возвращать. Невинное коллективное помешательство. Главное – их услугами не пользоваться.
Но эта дамочка не производила впечатления фанатки уринотерапии. Она действительно знала травы и говорила об этом спокойно, как если бы утверждала, что умеет ходить. В ветхой избе висели многочисленные пучки трав. Они источали непередаваемый умиротворяющий аромат. Хотелось блаженно потянуться и уснуть. Иван встряхнулся:
– А ты чарами сна не владеешь?
– Нет, богатырь, не годна я на такую волшбу. Да и на что мне? Вон, травки заварю, будешь спать как убитый.
– Спасибо, не надо.
Ведунья накормила гостей постной кашей, приготовила приятный напиток наподобие чая. Братья посовещались и решили, что нельзя оставлять гостеприимство не отблагодаренным. Они подновили почти упавший забор, починили домашнюю утварь, залатали щели в двери. Иногда совесть одерживает верх над
