пожил… А что? Сразу видно, богатый домишко. Лес, тишина, воздух. Слуги, блин. Хозяйка симпатичная, правда, худая и бледная, как смерть. Поправим!»
Будто услышав его мысли, в спальню тихо заглянула Страхолюдлих.
– О, Мастер! Ты не спишь.
Женщина зашла в комнату и остановилась на ковре перед кроватью. Сейчас графиня была одета в роскошный черный халат. На ногах – темные тапочки. Длинные смоляные волосы собраны за спиной.
«Великолепная женщина, невзирая на фамилию, – подумал Палваныч. – Из образованных, конечно, но у любого есть недостатки. Небось, высшее образование окончила. Ну, у меня не заумничаешь».
– Доволен ли ты? – спросила бывшая графиня.
– Так точно, – прапорщик Дубовых сел на постели.
Одеяло соскользнуло на его колени. Взору Страхолюдлих предстали чуть седые заросли волос на груди и круглый, но не такой уж дряблый живот.
– Я посмела явиться к тебе, чтобы сказать: я на все готова, Повелитель. Еще вчера я была слаба, но сегодня я готова… Я сильна, я справлюсь…
«Ох, е! – обрадовался Палваныч. – А уж я-то как готов!.. И тоже справлюсь».
Женщина развязала пояс, распахнула и сбросила халат, оставаясь в черной рубахе чуть выше колен.
«Ноги тоже ничего себе», – отметил прапорщик.
– Проверь меня! – произнесла графиня.
– С удовольствием, – прохрипел мужчина.
И тут женщина рухнула на ковер и принялась делать отжимания.
– Раз, два, три… Считай, Повелитель… Пять… Хотя… Я сама… Семь. Я сделаю ровно сто! Восемь, девять…
Страхолюдлих совершала физкультурный подвиг, а Палваныч морщился, словно от зубной боли: всплыли мутные воспоминания, которые он старался задвинуть подальше и никогда не доставать.
Прапорщик терзался догадками: «Либо та дурацкая ночь с костром да идиотами вокруг была правдой, либо я сам окончательно сбрендил… Нет, это вражины подлые мне мозги пудрят!»
– Черт возьми, так оно и есть, – пробормотал Палваныч.
Рядом с отжимающейся графиней возник Аршкопф. Отираясь подле прапорщика, черт набрался правильных слов:
– Прикажете взять гражданку, товарищ прапорщик?
– Да… – сказал себе Палваныч, все больше веря в версию о промывке мозгов. – Именно…
Затем открыл глаза.
Женщины на ковре уже не было.
Тишина.
Прапорщику стало немного жутко.
«Только что была… и нету…»
– Страхолюдлих, вылезай! – неуверенно позвал он, заглядывая под кровать. – Вернись! Где тебя черти носят?
Под кроватью никого не оказалось. Зато на ковре снова появилась графиня. Она стояла на коленях и лепетала:
– Мастер, ты приоткрыл мне край преисподней?! Оказал мне честь заглянуть в свое царство?! Спасибо!
Страхолюдлих стала бить поклоны, чуть ли не стуча лбом об пол.
Аршкопф предпочел остаться невидимым. Он недоумевал: «То „возьми“, то „где ты ее носишь“… Или вот в тюрьме сидел, всякое людишкам позволял… Что-то Повелитель мягкотелость проявлять изволит».
Черт пришел в смятение от собственной крамольной мысли. Кто он такой, чтобы давать оценку хозяину? Значит, есть некий железный план, требующий жертв! Загнал же себя Повелитель в человеческое обличье…
Прапорщик растер виски, несколько раз открывая и закрывая глаза. Женщина не исчезала.
«Это временная потеря сознания, – твердил Палваныч. – Слабые харчи. Завязка тоже…»
– Стой, раз, два! – гаркнул он. – Отставить физкультуру! Смирно!
Бывшая графиня вскочила и замерла.
Дубовых вылез из постели, подошел к женщине, подтягивая на ходу семейные трусы, украшенные зайчиками и машинками.
– Слушай команду. Отставить обращение «повелитель». Называть только «товарищ прапорщик» или Пауль, когда потеплею сердцем. Ясно?
– Так точно, товарищ прапорщик, – ответствовала Страхолюдлих.
– То-то… Смотри у меня… Приказ номер два. Накормить обедом… Чего пялисся? Выполняй!
Графиня подхватила с пола халат и пулей полетела на кухню.
Слуга привел умывшегося и одевшегося Палваныча в трапезную. Стол был богат. Прапорщик усадил рядом хозяйку замка, налил себе и ей винца.
– Тебя как звать-то? – спросил он. – А то Страхолюдлих длинновато, ну, и ты вроде симпатичная.
– Хельга.
– Хельга?! – весело хрюкнул Дубовых. – Да ладно, это же рыба такая.
– Как будет угодно товарищу прапорщику, – она слабо улыбнулась.
Палваныч одобрительно похлопал графиню по спине, поднял бокал.
– Давай, Хельга, по хорошей традиции, выпьем за нашу армию!
– За армию! – выдохнула она.
Глаза хозяйки засверкали: как же не выпить за армию тьмы?
Она пригубила вино, поставила бокал.
– Эй! – прапорщик нахмурился. – У нас принято до дна. Особенно за армию.
Графиня быстро исправилась.
Дальше так и пошло. Пили, ели, говорили.
– Позволительно ли мне будет спросить? – Хельга осмелела после нескольких тостов.
– Валяй.
– Куда ты направляешь свои стопы?
– Непосредственно в столицу. Ищу беглого солдата. Здесь его называют Николасом Могучим.
– Да… Слухи о нем доходили. Победитель великанов. Значит, он от тебя бежал? Он твой солдат?
– Моего полка, да.
– Изменник?
– Не хотелось бы верить, – прапорщик вздохнул.
– Я тебе помогу! – воскликнула Хельга.
– Как?
– Пошлю слугу на разведку. Пусть узнает, где Николас и чем занят.
– Молодец! Выполняй!
Оставив гостя наедине со снедью, бывшая дворянка удалилась в одну из башен замка. Там, на золоченом насесте спал ворон.
– Просыпайся, Вран, – повелительно произнесла Страхолюдлих. – Лети в Стольноштадт. Разузнай все о Николасе Могучем. Торопись!
– Хор-р-рошо!
Ворон вспорхнул с насеста и сел на руку хозяйки. Та открыла окно. Птица вылетела вон, салютуя Хельге мощными взмахами черных крыльев. Женщина не стала закрывать окно, вернулась к гостю.
– Распоряжение отдано. Лазутчик объявится к завтрашнему утру.
– Отлично! – похвалил Палваныч. – Садись, выпьем.
Выпили.
– Товарищ прапорщик… – начала Страхолюдлих.
– Можно Пауль.
