– Блин, точно! – прапорщик нахмурился. – Солдат сдастся, тогда и пальнем. Но только по двойняшкам.
Парень понимал, что заварушки не избежать. Он медленно поехал к Палванычу и, остановившись в десяти шагах, спросил:
– Товарищ прапорщик, я хочу, чтобы здесь никто не пострадал. Вы отзовете своих людей?
– Разговорчики, рядовой, – буркнул Дубовых. – Командир знает больше, чем сопляк-дезертир.
«Нет, он не отступит…» – понял Коля и оказался за презренной ведьмой, которая, как он решил, управляла Болванычем. Схватив ее за шею, встал лицом к прапорщику.
– Ах ты, террорюги кусок! – взорвался прапорщик. – Отпусти Хельгушу!
– А паренек отлично импровизирует, хотя и суетится. Масса лишних телодвижений, но не без таланта, – признал Иоганн Всезнайгель.
– Сам удивляюсь, – кивнул Тилль.
– Эй, что делать-то будем? – убитым голосом просипел Шпикунднюхель.
– Судя по всему, ждать, – ответил старший Всезнайгель.
Палваныч готов был броситься на рядового и разорвать его.
«Охмурили, наркотой накачали! – думал он. – Отморозок! Держись, Хельгуша!»
Коля в это время продумывал следующий ход.
Исчезнуть с ведьмой? Тут же начнется резня.
Исчезнуть без нее? Тоже резня.
Исчезнуть с прапорщиком? Опять резня.
Пат?
И в этот самый что ни на есть напряженнейший момент на сцене появилась новая фигура, да еще какая – циклоп!
Гроссмалыш.
Он выскочил на поле из-за деревьев, беспечно гоняясь за фазаном, словно ребенок за бабочкой.
Что циклопу беспечность, то человеку смерть.
– Выпустить Грома и Града! – велел Томас.
Увидев две армии и скопление людей между ними, Гроссмалыш остановился, забыв о забаве.
– Э, да это же мой освободитель и добрая хозяйка! – воскликнул циклоп, узнав Палваныча и плененную Хельгу. – Отпусти хозяйку, человечек!
Гроссмалыш затопал в центр.
– Не двигайся! – проорал ему прапорщик. – Иначе он сделает ей больно! Я знаю эту публику! У них одно на уме: найти денег на следующую дозу, и неважно, по чьим искалеченным трупам они пройдут! Я сам разберусь, не лезь!
– Точно? – спросил циклоп.
– Точно. Уйди, пожалуйста.
Циклоп обиженно замер. Он же хотел помочь!
И вдруг он увидел приближавшихся с севера сородичей. Это было потрясение посильнее грубости Палваныча. Гроссмалыш настолько обрадовался, что не заметил суровой решительности на лицах боевых циклопов Наменлоса и здоровенных молотов в их могучих руках.
Одноглазые великаны, присягнувшие королевству, были старше Гроссмалыша лет на тридцать. Матерые здоровяки, они уже занесли молоты над лохматыми головами, но тут молодой циклоп закричал:
– Привет, братья! Вы есть! А я ведь читал в людских книжках, что больше никого из нас нету… Вы из какой семьи будете?
– Нечего с ним болтать, Гром, – пророкотал один из циклопов. – С нашим-то приказом…
– Брось, Град, – ответил Гром. – Прихлопнуть салагу мы всегда успеем. Рожа кажется знакомой… Эй, карапуз, мы из рода Айнеглаззен! А ты?
– И я! – Гроссмалыш захлопал в широченные ладоши.
– Чем докажешь? – Град подозрительно прищурился.
– Вот… у меня родимое пятно… – молодой циклоп начал снимать порты. – На левой ягодице… В форме тонущего трехмачтового парусника…
– Гляди-ка, Град, да он брат нам! – воскликнул Гром, бросая молот и демонстрируя свое пятно.
Град задумчиво стянул штаны и посмотрел на свою задницу. Такое же…
Он шмыгнул носом. Из глаза потекла счастливая слеза.
– Братишка?!. Гроссмалышка?!. Ты ли это, сосунок?!
Циклопы бросились друг другу в объятья. Люди отбежали подальше.
«Индийское кино, – Коля поморщился. – Хорошо, хоть не поют».
А циклопы, как по заказу, грянули песнь радости:
– Убирайтесь отсюда! – заорал Лавочкин.
Радостные циклопы удалились, подгоняемые магией знамени.
Король Наменлоса растерянно разводил руками и сокрушенно стонал:
– Предатели! Неблагодарные свиньи! А жестокая сеча?!.
Кризис с циклопами миновал, однако народ продолжал нервно переговариваться и смотреть за спину прапорщика.
– Что дальше, рядовой? – зло спросил Палваныч.
– Командуй колдунам отход.
– Нашел дурака!
И тут Колины глаза расширились: за прапорщиком выросла фигура отвратительнейшего тролля.
Хельга показала пальцем на чудовище. Дубовых обернулся и замер, не двигаясь с места.
– Беги! – закричала Страхолюдлих.
– Х’чу хл’йту! Хтд’й! – выдавил из себя тролль.
– Чучело ты нерусское, в смысле, ненемецкое! – крикнул Палваныч. – Что сказал-то?
– Х’чу хл’йту! – повторил монстр, страдая от невозможности преодолеть языковой барьер. – У! У!
– Чего?
Тролль размахнулся дубьем и шарахнул по тому месту, где только что был прапорщик. Он бы его расплющил, но в последнюю секунду Коля пожелал, чтобы Дубовых переместился ближе к Всезнайгелям.
Те воспользовались случаем и схватили Палваныча за руки.
Промазавший монстр обиделся на нечестную игру. Ударив себя кулаком в грудь, заревел.
Рев тролля, как всегда, имел оглушительный успех: люди затыкали уши и валились наземь. К счастью, тролль ограничился коротким, секунд на пятнадцать, рыком. Основные действующие лица драмы остались на ногах. Прапорщику скрутило живот, Тилль упал на колено, а из носа Страхолюдлих потекла кровь. Конные занялись усмирением испуганных лошадей.
– Черт бы тебя побрал, солдат!!! Отставить спектакль! – заорал Палваныч, глядя на неторопливо приближающегося тролля и полагая, что это подручный рядового.
– Наконец-то он вызвал своего беса! – облегченно выдохнула Хельга.
– А-а-а-а!!! – завопил за спиной Лавочкина Аршкопф, размахивая дымящимися руками. – Товарищ прапорщик, я не могу его побрать! Он жжется, как святой!!!
– Тогда сгинь с этим косорылым чудищем куда-нибудь поглубже, ядрен кретин!
Нечистый растворился в воздухе, а мгновением позже исчез и тролль.
– Хельгуша, – Палваныч грустно и любовно глядел на подругу. – Месть придется отложить. Я не имею права рисковать личным составом в невыгодном положении.
– Хорошо, Пауль. Я разочарована, но не побеждена. Мы отходим.
Коля кивнул Иоганну и Тиллю. Те отпустили прапорщика.
Колдуны и ведьмы темного ордена сняли оцепление, стали кучковаться в стороне.
Парень освободил Хельгу.
– Я в вашем распоряжении, товарищ прапорщик.
Дубовых зашагал к солдату. Уверенность в себе постепенно восстанавливалась до обычного уровня. И
