– Ладно, – постановил Дубовых. – Теперь о знамени. Куда вы с подельником дели полковое знамя? Где Шлюпфриг?
Пес выглядел удивленным:
– Подельник?! Окститесь, судари! Не встречал я беднягу Шлюпфрига! Я как с вами подвизался, так порвал с прежними соседями. И уж тем более не веду с ними дел. Странно сие слышать. Ужель он похитил ваш волшебный артефакт?!
Прапорщик проигнорировал сочувственный вопрос.
– А почему ты, блошиная ферма этакая, не явился утром в лагерь?
– Каюсь, господа, грешен… – смутился пленник. – Имею одну, но пламенную слабость… Охоч до противоположного пола, непреодолимо охоч. Очнулся от любовного забвенья лишь за полдень!
Дамский угодник стал застенчиво ворошить носком башмака солому, насыпанную на дно телеги.
– У, кобелина! – с оттенком странной солидарности протянул Палваныч. – Стало быть, не видел Шлюпфрига?
– Ни единым оком! – заверил пес.
– А куда сам-то топал?
– Домой.
– Напутешествовался…
– О да.
– Значит, с нами поедешь. Мы тоже к вам возвращаемся.
– С превеликим удовольствием составлю вам компанию, господа. Надеюсь, убийцы, которые вас ищут, работают аккуратно и только в пределах контракта.
Настроение Дубовых стремительно упало.
Сохранявший угрюмое молчание Лавочкин приготовился куда к худшему: общество злобно ворчащего прапорщика и велеречивого кобелька – среда агрессивная.
Палваныч, похоже, снял все подозрения с Пса в башмаках. Коле же что-то мешало безоговорочно поверить пегой зверюге.
Путники озаботились подъемом беспомощно сидевшей лошади. Толкнули телегу вперед, разблокировав передние ноги кобылки, и она смогла встать.
Отъехав в рощицу, пообедали. Повалялись на траве, приняли солнечную ванну. И задремали бы, но новость о магах-убийцах держала в тонусе.
«За что?! – думал Коля. – Мы здесь всего-то трое суток. Наверняка это старый заказ. Кто-то из недругов не успокоился. Только вот где загвоздка: судя по всему, мы воспринимались жителями Вальденрайха как главари воюющих дружин. Мои доброжелатели хотели победы над Палванычем, а его темный орден жаждал моей смерти. Никто не стал бы уничтожать нас обоих – Николаса и Пауля… Хотя… А не Шпикунднюхель ли? Этот с радостью избавился бы от любого волшебника. А мы снискали магическую славу…»
Коля услышал шаги. Приподнялся на локтях.
К телеге неспешно брел старичок в белой просторной одежде. Он нес на плече огромную тяжелую суму.
– Здравствуйте, уважаемые! – бодро для своих лет заговорил незваный гость, отирая рукавом пот со лба. – Осмелюсь предложить вашему вниманию книги. Авось купите.
– Нигде, блин, от вас отдыха нет! – воскликнул прапорщик. – Иди отсюда, гений книготорговли!
Встрял Пес в башмаках:
– Зря вы, достопочтимый Пауль, к человеку так по-собачьи относитесь. Он же сугубо от нужды и по велению своего любомудрого сердца осмелился к вам апеллировать. Нешто вы далеки от основных философских вопросов?
– Мысль понял, не дебил, – смутился Палваныч. – Дед, у тебя есть «Капитал»?
– Бог с тобой, уважаемый, – ответил старик. – Какой при моем ремесле капитал? Еле-еле на хлеб с пивом хватает. Не берет нынче книгу покупатель, в темные века живем…
– Товарищ прапорщик, – прошептал Лавочкин, – рано еще у них Маркса выспрашивать.
Дубовых осознал ошибку. Коля обратился к книгоноше:
– Скажите, пожалуйста, а нет ли у вас литературы о современных героях или колдунах? В частности, нам интересен Николас Могучий и его противостояние с Повелителем Тьмы.
– Как же, как же! – Старик закопошился в сумке, извлек на свет пухлый томик. – Вот, извольте оценить. Новинка сезона, написанная, что называется, по горячим следам. «Николас Могучий. История героя». Автор – Хельмут Шпикунднюхель, глава особого королевского полка Вальденрайха.
«Вот так совпадение, – тайно удивился парень, – ведь только-только про него вспоминал! Страшно представить, что он там насочинял… Непременно куплю».
– Покажите!
Продавец протянул книжку. На обложке были изображены пышущий жаром дракон и Николас, сжимающий в объятьях неизвестную девушку. «Ничего особенного, – подумал солдат, – у нас в книжных магазинах каждая вторая книга с похожим сюжетом на обложке… Но тут все-таки про меня, куплю, елки- ковырялки!»
– Сколько стоит?
– Двадцать крейцеров, юноша, – ответил продавец.
– Обдираловка! – категорично заявил Палваныч.
– Беру, – согласился Коля.
Он запустил руку в карман камзола и вынул маленький кисет с монетами. Еще пара мешочков потолще лежали в мешке с военной формой и автоматом. Только прапорщик об этом не знал. Солдат прихватил с собой часть денег, заработанных в Вальденрайхе.
– Отставить, рядовой Лавочкин! – гаркнул Дубовых.
– Это мои личные средства, товарищ прапорщик, – холодно сказал Коля. – И я потрачу их так, как захочу. Командуйте своими капиталами.
Шпилька прошла незамеченной. Не той высоты полета был интеллект Палваныча.
Отсчитав положенное, Николас Могучий получил труд о себе любимом. Не каждому человеку доводится подержать в руках такое издание.
Старик попробовал сосватать Псу в башмаках иллюстрированные альбомы о собаках, но у кобелька не было денег. Книгоноша откланялся.
Прочитав авторское вступление, Лавочкин рассмеялся.
– Вы будете удивлены, товарищ прапорщик, но, по версии Шпикунднюхеля, вы – ужаснейший преступник.
Насупившийся Палваныч стал мрачнее похоронного агента.
– Дай сюда!
– Пожалуйста. – Коля протянул книгу командиру.
Через пять минут Дубовых вышагивал по поляне и обличительно ревел, пугая проезжающих по дороге людей и пролетающих птиц. Парень и пес наблюдали за эволюциями прапорщика. Тот изредка останавливался, гневно тыкая пальцем в Лавочкина, и снова начинал разгуливать, подобно вепрю в клетке.
– Возмутительная вражеская пропаганда, одной ногой стоящая на крепком фундаменте средневековых предрассудков, а второй отфутболивающая здравый смысл! Лживейшая неправда! Гадостный поклеп! Ты снюхался с этим Шпикунднюхелем, да? Но когда?! Это зловещий нож в ранимую спину, в самое сердце моего к тебе отеческого доверия! Ну, рядовой… Ну, Хейердала моток… Я тебя не породил, но я тебя убью. Этими вот руками. Правой и, соответственно, левой. Или наоборот?.. Неважно. Как, как, признайся мне, ты подстрекнул поганого борзописца состряпать этот пасквиль? Отвечай!
Коля потихоньку разогрелся до белого каления: недалекость Палваныча попросту достала.
– Я никогда не был в хороших отношениях со Шпикунднюхелем, – процедил сквозь зубы солдат. – Более того, если вы внимательно читали предисловие, то сами убедились: глава королевского полка считал меня заговорщиком, ренегатом и оборотнем-бароном…
– А ты и есть заговорщик, оборотень и деренегат! – прервал Дубовых. – И я…
– И ты, Болваныч, заткнешься и дашь мне сказать!!! – заорал Лавочкин.
