Шпион, посланный государством Труппенплац в Черное королевство, смог оттуда вернуться. Это был нонсенс. Доселе никому не удавалось покинуть загадочное королевство. Итак, разведчик выполз к пограничному кордону, израненный и окровавленный. Прохрипев: «Там такое творится!», шпион умер. При нем ничего не оказалось.
Колдун Тилль Всезнайгель, никем не замеченный, вошел в тайное убежище ведьмы, называвшей себя Белоснежкой. Невысокий худой маг неспешно бродил, осматривая ее грандиозное, сопоставимое по размерам с пещерой Страхенцверга жилище. Опасливо исследовал большое зеркало, покоящееся у стены, потом огромные часы, мерно размахивающие увесистым медным маятником. Колдун часто останавливался, листая разложенные на столах чертежи и записи, разглядывая застывшие объекты. Дольше всего он простоял напротив висевшей на цепях ведьмы Хельги Страхолюдлих. Она спала магическим сном, ее тело будто одеревенело. Тилль потеребил себя за широкую седую прядь, вплетенную в черные густые волосы. «Эх, сейчас бы с Хельгой поработать, – подумал Всезнайгель, – поспрашивать, наворожить несколько сюрпризов… Жаль, нельзя оставлять здесь следы волшебства… Хотя…» Узкие зеленые глаза мудреца сощурились, буравя бледное лицо ведьмы… Колдун долго шептал, осеняя ведьму магическими знаками. Наконец он замолк, удовлетворенно кивнул и покинул убежище Белоснежки.
Коля очнулся привязанным к наклоненному столу стенду, который сразу про себя назвал кульманом. Солдат был распластан в положении морской звезды. Скованные ноги уже занемели, руки только начинали. Скосившись, Лавочкин увидел Марлен Всезнайгель в такой же неудобной позе. Поглядев вниз, парень обнаружил, что штанины его брюк закатаны до колен.
К Коле приблизился староста, точнее, колдун.
Рядом с колдуном-старостой все еще ошивались братцы Пупеншпиллеры.
– Итак, это мои верные инкубусы. Гомункулусы, созданные из несовершенной человечьей плоти силой моего гения. Раньше я мог из одного человека вырастить двух или трех тупых. Как вот эти. Но теперь, соединяя мужской и женский материал, я взращу десятки разумных инкубусов!
– Так тут что, инкубатор, что ли? – сострил Коля.
– Да! – пылко подтвердил Улькхемикер. – Ты, конечно, заметил в коридорах мои матки-реторты. В них будут помещены кусочки твоей и ее, – колдун указал на Марлен, – плоти. Всего неделю в реторте с пищевым магическим раствором – и вот они, воины будущего! Вы дадите новую армию, новых солдат! Лучше прежних. Белокурая красавица и выносливый русоволосый паренек… Мне не терпится начать.
Коренастый садист размял пальцы.
– Для введения вас в необходимое состояние я расскажу вам анекдот. Представьте себе морг. Прозектор играет в карты с трупами. Знаете ли, в покер. Прямо на прозекторском столе. И вот смотрит он свой расклад и говорит: «Ну что, ребята, вскрываемся?»
Вероятно, колдун-зельедел ожидал возгласов и гримас страха, но Коля с Марлен даже слегка улыбнулись. Маньяк расстроился.
– Да… Будем по живому. Вы несносные, несносные! И должны видеть, как я буду отсекать от вас все лишнее… Страх исходного материала – залог успеха в созидающей ворожбе. Пупеншпиллер номер один, неси сюда зеркало!
– Зеркало? А что это?
– Ну, разве я не говорил? Форменные кретины!.. – Улькхемикер закатил глаза. – Иди в соседнюю комнату. Там увидишь страшную тупую харю в окне. Хватай это окно и бегом сюда.
Синюшный зомби потопал в указанном направлении.
Через минуту донесся приглушенный подземельем радостный вопль:
– Нашел!
– Тащи его ко мне! – раздраженно крикнул зельедел.
– Сейчас, папа…
Топот приближался, потом ритм сбился, и в комнату влетел вперед зеркалом Пупеншпиллер номер один. Вещь разбилась.
– Идиот!!! – завизжал колдун. – Вредитель, тупая скотина!
Он подскочил к перебирающему осколки гомункулусу и занес ногу для смачного пинка. Но остановился.
– Ты не виноват… Ты не виноват, что такой безмозглый… Я должен был сказать, чтобы ты нес осторожно… Не торопясь… Все, уйдите отсюда. Оба.
Пупеншпиллеры удалились. Улькхемикер вернулся к растянутым на «кульманах» молодым людям.
– Ладно, неважно, вы и так в идеальном состоянии, – проговорил он, хватая в руки нож и миску. – Возьмем кровищи, кожи и мясца. На пробу.
Лавочкин смотрел, как нож приближается к его ноге, а потом икру пронзила боль. Парень стиснул зубы и смолчал, не крикнул. Колдун деловито отхватил небольшой клочок кожи, кусочек мышц, налил в миску Колиной крови. Потом взял с бокового столика нечто жеваное и зеленое, залепил свежую рану. Боль унялась, как под действием анестетика. Затем колдун произвел те же процедуры с ножкой Марлен. Девушка взвизгнула, из ее глаз потекли слезы. Она замолотила руками в стенд.
Когда Улькхемикер поставил миску на столик, заткнул рану виконтессы зеленой массой. И тут одна из ее рук неожиданно высвободилась. Марлен схватила маньяка за лысую макушку и ударила его лбом о стол.
Колдун удивленно всхлипнул и осел на грязный пол своей «прозекторской».
– Ну, Марлен! Ай да молодца! – восхищенно протянул солдат.
Девушка отомкнула вторую руку, затем ноги. Благо замочки на металлических браслетах открывались легко: нажми – и готово.
Освободив Колю, шагнула к Улькхемикеру и врезала ему так, как он несколько минут назад намеревался пнуть гомункулуса. После этого она повернулась к Лавочкину. На ее лицо легла тень тревоги и неуверенности, нижняя губка задрожала.
– Что дальше, Николас?..
– Взбодрись! – Солдат потряс ее за плечи. – Ты все сделала правильно, не время раскисать… Пойдем.
Он сгреб свой мешок, стоявший здесь же, у «кульмана», схватил виконтессу за руку и повел туда, куда ушли Пупеншпиллеры.
Коридор ветвился. Коля выбрал самый левый. Шагов через тридцать беглецы оказались в небольшом круглом помещении. В центре ревело синее пламя.
– А-а-а! – ревело пламя брюзгливым баритоном. – Бедное я, бедное, никому не нужное!.. Тесно мне тут!.. Скучно!.. Ы-ы-ы!..
Лавочкин глянул вверх. Над факелом-переростком зияла черная дыра вытяжки.
Странно, но жарко не было.
Солдат потащил Марлен вдоль стеночки, надеясь, что за пламенем обнаружится проход. Парень угадал.
Когда до туннеля оставалось совсем ничего, пламя оборвало нытье.
– Ой, люди! – сказало оно. – А куда вы идете?
Голос избавился от брюзгливых модуляций, теперь это был красивый баритон.
Коля застыл, гадая, как следует общаться с болтающим огнем.
– Да вот, выход ищем, – осторожно сказал солдат, наблюдая за игрой синих языков пламени.
– Вам туда. – Оно «махнуло» длинным языком в сторону отверстия, к которому и шли Коля и Марлен. – Только там темно. Я вас сильно выручу, если расскажете какую-нибудь историю. А то, знаете ли, ужасно скучно…
– Мы бы с радостью, но за нами гонятся, – возразил Лавочкин.
Пламя рассмеялось:
– Никто за вами не погонится. Вы выбрали проклятый путь. Назад пути нет, а вот пройдете ли вы темные катакомбы, а главное, – голос стал тише и тревожнее, – воду, это вопрос особый. Так что давайте историю.
– Ну, хорошо, – согласился солдат. – В некотором царстве, в некотором государстве жил веселый пожарный…
