– Цветомузыка – полный улет, – похвастался Шершавый. – Здесь каждую ночь тусуются тысячи светляков. Кроме того, сюда слетаются несколько сов. Ты видел когда-нибудь, как горят совьи глаза во тьме? Реальная кислота! Через часок сам все увидишь.
Солнце почти зашло. К сцене слетелись несколько клестов. Бурундуки вынесли кадку с водой.
– Это еще зачем, йо?! – спросил Ман-Кей.
– Для древесных лягушек. Знаешь, какой они звук дают, когда хором трещат? Цикады тоже будут. У нас адский шумовой замес, аж с елок хвоя сыплется.
– А дятлы есть?
– Неа, они отдельно. Была тут пролетом группа «Дятлз», но они играют попсу какую-то.
По мере наступления темноты постепенно собирались бурундукиборги. Музыканты-ударники потихоньку начали отстукивать затейливый ненавязчивый ритм. Птицы тихо пели, лягушки приглушенно извлекали почти космические звуки из воздушных мешков.
Когда сгустились сумерки, Шершавый подмигнул Эм Си и заявил:
– Вечеринка начинается.
Главный бурундукиборг вышел на сцену, поймал ритм, стал хлопать в ладоши.
Публика подхватила: хлоп… хлоп… хлоп-хлоп… хлоп… хлоп… хлоп-хлоп…
– Добрейшей вечеринки всем! – выкрикнул Шершавый.
Собравшиеся ответили дружным радостным криком. Ударники заколотили погромче. Темные тени фигурок танцоров качались в такт.
– Да будет свет! – скомандовал главный.
Сразу в нескольких местах взвились в воздух мириады огоньков. Светлячки начали ночные воздушные игры. Ман-Кей восхищенно выдохнул, потом глянул на лес и словно под холодный душ попал. С деревьев на него таращились десятки огромных желтых глаз.
«Совы, – догадался Эм Си, – а как напугали, я не умер едва. Лишним не будет впредь так никогда- никогда не робеть!» Шимпанзе запоздало понял, что ночные птицы смотрят не на него.
– Пускай начнется расколбас!!! – зычно проорал Шершавый.
Вот теперь все инструменты жахнули на полную громкость. Клесты и лягушки не отставали. На танцполе началась дискотека.
Эм Си и не заметил, как стал топтаться, подергивая плечами, прихлопывать в ладоши, вертеться на месте. Шершавый выкрикивал что-то бессмысленное и оттого заводное, потом подскочил к Ман-Кею, вытолкнул его на сцену.
– С нами неподражаемый, всеми уважаемый посланник далекого рэпа! – провозгласил главный бурундукиборг. – Давай, парень, покажи им всем! Читай в рупор, пусть все услышат.
Два раза шимпанзе-рэпера просить не нужно. Он подскочил к патефонной трубе и завел речитатив:
Афро-англичанин нес привычную околесицу, публика ревела в восторге, незаметные малиновки-наблюдательницы, посланные Войцехом, сидели в ветвях и недоумевали, как можно так ужасно проводить время?
Колючего и Парфюмера Сэма, путешествовавших верхом на Иржи, было невероятно легко обнаружить. Они вообще не прятались. Еж и скунс по беспечности, а лошак искренне полагал, что ему скрываться не от кого.
Пернатые разведчики бобра-воеводы следили за чужаками, регулярно докладывая Войцеху, куда те движутся. Доклады не отличались разнообразием, иноземцы следовали вдоль реки, вниз по течению. Бобра озадачила информация о лошаке. «Гуру Кен не упоминал об Иржи, – размышлял воевода. – Забыл? Ну, о крупном копытном трудно не вспомнить. Неужели чужаки что-то скрывают? Вдруг у них такие же грабительские намерения, как у людей? Зачем обезьяна отправилась к этим отщепенцам, как их там?.. Бурундукиборги. Стыд и срам нашего леса. Неспроста это все, ой, неспроста…»
Осторожный Войцех не торопился созывать всех чужеземцев, найденных малиновками, предпочтя немного понаблюдать за ними. Более того, самые опасные хищники, о которых сказал кенгуру, так и не были обнаружены! Лиса, волк, медведь, – каждый из них представлял огромную опасность. Это вам не еж со скунсом.
«Либо Гуру Кен наврал про хищников, либо они выполняют некую тайную миссию», – решил воевода, украдкой наблюдая за австралийцем, проявляющим нарочитую беспечность и глуповатость. Цирковой боксер отлично переночевал под защитой цитадели, а потом весь день валял дурака с братьями- енотами.
Войцех чувствовал, что свалившиеся ему на голову пришельцы еще доставят хлопот всему лесу.
Сэм, Колючий и Тырпыржацкий действовали, подтверждая догадки бобра. Огненно-рыжего жеребчика, вышагивающего по краю невысокого обрыва, было отлично видно с противоположного берега.
Там как раз расположились мальчишки из примыкавшей к реке деревеньки. Четверо ребят купались, играли в салки и загорали. Один из них, чернявый крепыш лет десяти, вдруг замер и, показывая пальцем в сторону Иржи, произнес:
– Пацаны, глядите-ка, ослик!
Теперь на троицу путешественников уставились все.
– А что это у него на спине? – спросил худой паренек в очках.
– По-моему, енот и еж, – проговорил третий, русоволосый.
– Вот цирк! – воскликнул четвертый, такой же чернявый, как мальчик, заметивший лошака. – Поплыли, догоним!
– Ты что, забыл? Нам нельзя на тот берег! – напомнил худой, и стекла его очков предупреждающе сверкнули.
– Да ну тебя, зануда! – отмахнулся четвертый и решительно полез в воду.
Все, кроме «зануды», поплыли к Иржи.
– Эй, вернитесь! – позвал худой.
Громкий разговор, всплески и окрик насторожили лошака и его седоков.
– По-моему, они плывут к нам, – протянул Парфюмер.
– Сейчас мы им накостыляем, – браво усмехнулся Колючий.
– Думаю, лучше ускориться, – пробормотал Иржи.
Он не любил катать детей на спине, а любое свидание с мальчишками заканчивалось именно этим.
Пловцы увидели, что «ослик» перешел на резвую иноходь и стремительно скрылся за пышными кустами.
– Тьфу, тюхтя! – тихо выругался пацан, предложивший переплыть реку.
Он решил, что в бегстве копытного виноват «зануда». А тот невозмутимо поправил очки и дожидался разочарованных приятелей, повернувших обратно.
– Зачем животного спугнул? – насуплено спросил чернявый крепыш, первым добравшийся до «зануды».
– Ты бы еще сильнее по воде руками молотил. Может, рыбы наглушил бы, – насмешливо ответил худой.
– Ты специально кричал, Збышек, – обвинил очкарика четвертый.
– Я звал вас, чтобы вы не делали глупостей, – пожал плечами Збышек. – Вы голову включайте хоть иногда, что ли. Засекут, что плаваем на тот берег, – запретят на реку ходить. Лучше оцените, что мы видели! Не каждый день встретишь зверьков, катающихся на осле.
Друзья, конечно, остались недовольны, но к доводам «зануды» прислушались. Через пару минут игра в салки возобновилась. Лето коротко, а нужно так много успеть.
– Йаху! – счастливо кричал скунс, размахивая хвостом. – Вот он – дикий, дикий Запад!
Лошак с иноходи перешел в галоп. Сэму понравилось ощущение скорости. Еж реагировал не так бурно, но его душа переполнилась восторгом, глазки загорелись. Единственная неприятность – постоянно приходилось чихать, так как ветер щекотал нос. Наконец жеребчик Тырпыржацкий вынес седоков к мосту,
