Шарик словно почувствовал внимание потенциальной покупательницы и развернулся к ней. Молли отпрянула.
— Ой! И верно! А почему он зыркает вправо-влево, как заведенный?!
— Наверное, хозяйка, ну, ведьма, у которой его вырвали, что-то читает, — пожала плечами торговка.
Девушку как ветром сдуло.
Козазель так ничего и не купила, зато чувствовала себя как в музее. Да и где бы она увидела Столько диковин?
А Беня Спайдерман торчал у лавок баюнов, где происходил беспрерывный обмен сказками. Иранец передавал историю Шахерезады эскимосу, а тот отвечал горловой песней о Матери-Моржихе… Индеец толковал с новозеландцем о Гильгамеше… у Бени голова шла кругом. Отовсюду летели обрывки сказок, смешиваясь в гремучий коктейль
— …А тетушка и говорит «Там тебя, племянушка, будет березка в глаза стегать — ты ее ленточкой перевяжи; там тебе ворота будут скрипеть и хлопать — ты подлей им под пяточки маслица; там тебя собаки будут рвать — ты им хлебца брось; там тебе кот будет глаза драть — ты ему ветчины дай». Так и добралась деВица — одноглазая, Воротами прибитая и собаками покусанная…
— …Эвглена Прекрасная Повстречала сестрицу Амебушку, но ничем не помогла сестрица Амебушка Эвглене Прекрасной…
— «Спасибо тебе, добрый человек! — молвила Золотая Рыбка, снова попав в море. — Проси чего хочешь, все равно у меня ни хренaшеньки нет!..»
— …И стали они жить-поживать, мед-пиво попивать, а потом втянулись, завели привычечку похмеляться, понесли вещи из дому, воровать начали, попрошайничать. Тут и сказочке конец, и начинается суровая быль Уголовного кодекса…
В назначенный час троица магов встретилась у западных ворот.
Харрина покупка вызвала волну негодования.
— Ну, ты и барчук, Прогл! — набросился на товарища Спайдерман. — В походе каждый шикель не лишний, а ты бутылку какую-то отхватил… За пять золотых! Растратчик!
Козазель хранила презрительное молчание, похлопывая волшебной палочкой по ладошке. Из палочки струился дымок, принимающий форму веревки, завязанной в петлю.
— Вперед, на Стоунхрендж! — провозгласил а Молли, справившись с раздражением, и путешественники зашагали в глубь Эквилибритании.
Прикинувшись местным, за ними ковылял Асмоделкин Склизкий, лучший шпион Зла, так и не выведавший секрета Мирового Змия. Анализаторы Асмоделкина пришли к гениальному выводу пора менять тактику. Руководство Империи провалов не прощало.
Глава 12
Когда о монархе говорят, что он добр, значит, он ни к черту не годится.
Хитрус Объегориум с радостью избавился от тупицы Мюллера, добывшего лишь общие и без разведки очевидные сведения. Что ж, министр и не ждал от старого призрака сенсационных данных, но попытка не пытка, как гласил девиз древнего ордена Карающих Головорезов-Братьев.
Мюллера приговорили к двухлетнему заключению в термометре, которым измеряли температуру в Адском Пекле — столице Преисподнии — самом горячем месте Империи Зла.
Хмурый Хитрус сидел в кресле, размышляя над тем, как бы обернуть на пользу Империи проклятые перебои с магией. Наверняка есть способ уязвить добреньких, пока их волшебные палочки бездействуют. «Что мы имеем? — рассуждал министр иностранных злодел. — Окна безмагия, то есть безмажия…
В общем, дыры. Особых видимых преимуществ никто не получает… Так-так-так… Видимых! — Хитрусазартно потер трепещущий кончик носа. — А если подстроить ?..»
— Мессир, к вам копирайтер, — отрапортовал неслышно материализовавшийся секретарь.
«Как не вовремя!» — скривился Объегориум. Но работа есть работа. Главным отделом министерства был «Дивизион психических атак» занимавшийся пропагандистскими акциями. Недавно в декретный отпуск ушла весьма талантливая чертовка, и теперь требовалась замена.
Как говаривал один большой любитель кинематографа, кадры решают все.
— Вводи.
Перед Хитрусом предстал энергичный рыжий мужчина среднего роста. Неброско одетый, аккуратно подстриженный, с красной папкой под мышкой.
Очень неглупое лицо, — отметил министр, — и плутоватое. Хорошо….
— Добрый день, господин Объегориум! — заговорил соискатель хрипловатым располагающим баритоном. — Я счастлив быть представленным легендарному…
Министр остановил славословия, подняв указательный палец
— Заинтересуй меня.
Мужчина не смутился, что также являлось неплохим признаком. Мгновенно перестроившись, он продолжил
— Пал Глебовски, самопровозглашенный пиаркудесник. Основные работы… — Глебовски взмахнул папкой, и в воздухе возник своеобразный экран, на котором замелькали картинки. — Хе-хе, у всех волшебные палочки, а у меня волшебная папочка…
Посетитель принялся демонстрировать свои проекты.
На экране возникла одна из далеких от Империи Зла стран.
— Хлебосолия, — пояснил Пал. — Дикое и непросвещенное в деле пиара местечко. Население демократически неразвито, потребительски не подковано, есть склонность к вождизму. До начала моей деятельности продвижение идей осуществлялось грубыми пропагандистскими акциями. Особенно популярным считался метод кнута и пряника. Моя задача заключалась в создании имиджа нового лидера. Это был местечковый воевода Ядреня. Концепт его раскрутки звучал так «Ядреня — вождь!» Выбрав за основу способ виртуального пряника и предложив позиционирование заказчика как персоны с мощным, но справедливым кнутом, я несколькими публичными акциями вывел объект в лидеры политической поп- культурыстраны. Хлебосолия всколыхнулась. Семейные ценности пропагандировались через ролики «Ядреня и Матрена», изображавшие заказчика с супругой в состоянии идиллии. Внедрив в речь объекта несколько резких смешных реприз, я создал новый политический язык, получивший название «Ядренья феня»…
Хитрус внимательно следил за диаграммами, роликами и фотографиями, иллюстрировавшими монолог Глебовски. Особенно развлекли министра лозунги «Ядреня с ним съедим пуд Хлебосолии!» и «Ядреня — чистый изумруд!» Потешили булки с изображением кандидата «Ядрен батон».
Еще был ролик «Все обещают, он — показывает. Кузькина мать! В прямом эфире!» и многое другое.
— Дальше! — скомандовал министр.
— Работая продюсером в Царстве Мертвых, я сумел отрыть целую плеяду молодых талантов. За реалити-шоу «О, сколько нам отрытий чудных. я получил степень магистра эксгуманитарных наук…
Картинки, сопровождавшие отчет Пала о мертвецком периоде карьеры, Хитруса совсем не вдохновили.
— Еще, — потребовал он.
— В другом государстве почти на пятнадцать лет раскрутил физику и лирику, — замолотил как из пулемета Глебовски. — Ввел в мировой оборот новый рецепт изготовления компромата портреты конкурентов на туалетной бумаге. Сочинил якобы важные дела для фактически ненужных организаций, в том числе для ООН. Изобрел голосовательные урны с двойным дном, электорат с двойным мнением и кандидатов с гигантским самомнением. Начал продвигать на эстраде жанр ПОПУлярной нескладухи о шоколадных зайцах, мармеладных волках и кисельных свиньях. Раскрутил спутники Юпитера, закрутил гайки в палате эквилибританских варлордов, предал политической анафеме Жабокрыльскую Элеонору Пафнутьевну из Алапаевска…
— Что-то я такой не знаю, — министр оторвался от бешено мелькающих картинок.
— Вот! — гордо пропел Пал. — Моя работа!
— Хорошо, а что вы скажете о пиаре нашего государства?
Глебовски с готовностью ответил
