наездник примчался в гости к своей тетушке из девятой мансарды.
Впрочем, я и сам сразу понял, что ученые с базы не прискачут на лошадях. Машины приезжали тоже по своим делам забрать мусор, доставить кому-то шкаф… Пешеходы по большей части все тут у нас и жили…
В общем, людей с базы я пока не обнаружил. Но открыл случайно другие дворовые тайны. Узнал, например, что взрослые парни, те, что отнимали у нас с Геркой маг, в этом измерении все хотят жениться на продавщице из магазина «Вина-воды». Но продавщица Шура и не думает за них выходить, смеется только: 'Да на что вы мне сдалися, такая пьянь?'
А Коля-студент, тот что за трешку дает ребятам переписать диск (то есть хорошую пластинку), захаживал, оказывается, к нашей Нике. Я как увидел — просто поразился: студент, а ходит к такой малявке! Он шел с холщовым мешочком, где всегда носил диски, и сворачивал не к себе и даже не к Вите, а в Никин подъезд… То есть и Коля, и Ника были здесь, конечно,
Я бегал вокруг дворов, как спутник, запущенный на постоянную орбиту. Но узнать про всех, кто куда спешит, все равно не мог. Если б здесь был со мной мой настоящий Герка!.. Вдвоем мы нашли бы кого угодно. Но однажды я и сам натолкнулся на очень странного типа…
— Скажите, который теперь час?
Я спросил это быстро, задыхаясь от бега, а тип вздрогнул в ответ.
— Без пяти… — буркнул, а сам тревожно глянул и, будто невзначай изменив направление, начал подниматься по лестнице вверх.
'Вот оно! — возликовал я. — Наконец-то нашел одного!' В самом деле, только что этот человек бежал и влетел в парадную на таких скоростях, что я чуть было от него не отстал. Он явно собирался проскочить через запасной ход в скверик. Но, заслышав меня, стал не спеша подниматься вверх… Кто это мог быть, как не человек с базы? Кто бы еще стал скрывать куда идет? Скрываться должны люди с базы, чтобы сохранить тайну…'
Силуэт его вырисовывался на фоне лестничного окна: юркий и в то же время расхлябанный. Эта странная смесь удивила меня еще утром — он шел тогда по двору. Через час я заметил его снова, он крался к подворотне, где жили близнецы…
'Юркий' поднялся на первую площадку и, завернув, пошел дальше, так что я уже не видел его, но слышал, как его ноги перебирают ступеньки, как шуршит его плащ, а дыхание учащается по мере подъема. Всего здесь шесть этажей. Он приостановился, кажется, не доходя четвертого. 'Кто живет на четвертом? — быстро прикинул я. — Саша. Нильсов дед… А что, если Юркий просто идет в гости? Только зачем бы тогда он бродил здесь с утра?'
Юркий вздохнул, двинулся опять. Заглянув снизу в пролет, я различил его движущуюся тень. И вдруг все исчезло: тень, шуршание, шаги. Он притаился! Действительно, в квартиры он не заходил — а то бы я услышал. И стоит там, и не дышит. Но только зря: ему теперь деться некуда…
Подпрыгнув от радости, я затопал к нему, говоря на ходу:
— Я нарочно нашел вас, товарищ! Здравствуйте! Я знаю, вы с испытательной базы. У меня к вам важное личное дело…
Мой голос странно звучал в лестничных извивах. Вверху рождалось эхо. Ответа не было.
— Вы слышите? Да не беспокойтесь, про базу я знаю давно, а никому не сказал и не скажу: тайна есть тайна! Только, пожалуйста, я очень прошу… так нужна ваша помощь…
Он не отвечал. Может быть, еще не совсем доверял мне?
— Я буду нем как рыба. Только не бросайте меня, помогите вернуться отсюда…
С этими словами я взлетел на четвертый этаж, взбежал на пятый, взобрался на шестой, запрыгнул на чердачную площадку. Что такое? Никого! Юркого нигде не было.
И куда он мог подеваться?.. Нет, в самом деле? Я подергал запертую чердачную дверь, заглянул в шахту сломанного лифта… И начал простукивать стены, чтобы понять, где тут потайной ход. Ход, конечно, был. Но стен тут много, а из дверей квартир повысовывались раздраженные жильцы…
Тогда, чуть не плача с досады, я уселся на подоконник.
'Какое чудовищное невезение! Или у них потайные ходы на всех лестницах?' Я долго сидел на подоконнике не глядя никуда. Затем поглядел вниз. Там в скверике на куче песка сидела девчушка лет шести и, уцепившись ручонкой за низкий борт песочницы, отталкивала худую женщину, наверное, свою маму. А та тянула девочку к себе. Казалось, я вижу их лица: у матери — перекошенное от бессилия, у дочки — упрямое, с прикушенной толстой губой… Ничего необычного в этой сцене не было: как мамы загоняют ребятишек домой, видишь в наших дворах каждый день. И однако все во мне насторожилось: обе они что-то мне напомнили…
Наконец мать сдалась: выпустила дочкины пальцы. И вдруг заломила над головой очень худые руки. Заломила так странно, что неловко стало смотреть…
Вот тут я понял, что ведь это и есть Лидия. Та самая Лидия, отчества которой я пока не знал, но о которой просил вспомнить
Эту черную худую женщину Лидию и девчушку Лизу я видел на Московском вокзале. И было это в самый последний день, который я провел в моем измерении, ровно за час до того, как встретил наконец Катерину…
В то утро я встречал поезд. Точнее, вот уже второй день я встречал все скорые поезда, что приходили из Москвы. Ехать не скорым Катерина просто не согласилась бы.
Странно подумать, какая бездна народа прибывает к нам из Москвы каждое утро. Поезда идут один за другим. И выбрасывают на платформы толпы народа. Встречающие суетятся, заранее отыскивают, где остановится нужный вагон. А я номера вагона не знал. Не знал ни вагона, ни поезда, ни даже числа. И занял пост в начале платформы, где останавливаются тепловозы. Люди шли мимо меня и шли, несли сумки, чемоданы, баульчики. Зачем они ездили? Зачем во время своих экзаменов умчалась в Москву Катерина?.. Но зачем бы ни умчалась, сегодня приедет: завтра у нее экзамен — химия, я узнал это точно.
Катерина приедет, сойдет с подножки вагона. Не спрыгнет, как, например, Ника, а сойдет, как описано это у Грина: 'Так спускаются по лестнице роскошного дома к почтительно распахнутой двери…'
Я представлял себе, будто Катерина уже идет вдали — плывет, создавая в любой толчее неприкасаемую зону. Сейчас она выплывет следом за тележкой, груженной коробками… Но тележка проезжала за тележкой…
Катерина приехала в первом вагоне того поезда, что прибывал после девяти, когда наш шестой «а» начал уже, конечно, рабочий день на весенней школьной практике. Во мне что-то вздрогнуло за секунду до того, как Катеринин силуэт показался в дверях вагона. Она двигалась так, как умела лишь она одна, да еще Биче Сениэль из 'Бегущей по волнам' Грина. Катерина, как и Биче, одарена особым даром подчинять себе вещи, обстоятельства, людей. Когда я прочитал «Бегущую» — понял сразу: Грин списал свою Биче с Катерины… Как это могло выйти — не знаю, ведь когда жил Грин, Катерины еще на свете не было. Может быть, Грин встречал ее прабабушку, а она на прабабушку похожа? А может, существует много разных параллельных миров и Грин попал в один из них, а там Катерина уже была?.. Ну а как еще объяснить, почему героиня Александра Грина так похожа на Никину сестру Катерину?
Катерина ступила на перрон. Мои ноги одеревенели. Одеревенели и не шли, а Катерина плыла мимо. Видела она меня или нет?.. Неподалеку она приостановилась. Толпа, разделившись, обтекла ее по сторонам, а она спокойно оправляла свою босоножку. Может быть, все-таки видела? Ждала, что подойду? Но мои ноги не двигались. И она ушла.
