именно на листьях крапивы.
Среди насекомых поистине замечательные проявления подобного родительского инстинкта мы находим у так называемых паразитоидных видов перепончатокрылых. Особо здесь стоит отметить всевозможных наездников (рис. 8.1). Крошечный, длиной менее сантиметра наездник агриотипус, формой тела, отдаленно напоминающий осу, а черным цветом покровов — крылатого муравья, в своем инстинктивном предвидении повадок и вкусов своих будущих личинок идет еще дальше. Самка агриотипуса, обремененная оплодотворенными яйцами, вынуждена на время превратиться из летающего насекомого в пловца-подводника. Погрузившись в воду, она должна в течение нескольких коротких минут отыскать здесь домик ручейника, чтобы затем с помощью своего игольчатого яйцеклада отложить яичко в тело выстроившей это сооружение личинки ручейника. Когда из яичка вылупится личинка агриотипуса, она будет методично поедать тело хозяина домика, пока не превратится в куколку. Перезимовав в оккупированном ею чужом, вполне надежном жилище, куколка преобразится весной в крылатого наездника, который всплывет на поверхность воды и отправится в свой весенний свадебный полет.
Своеобразная «заочная» забота о своем потомстве, которая свойственна комнатной мухе, бабочке- крапивнице, агриотипусу и великому множеству других видов насекомых, подчас требует от будущей мамаши поистине поразительной предусмотрительности. Самка наездника коллирии, собирающаяся отложить яйца, должна первым делом разыскать кладку отчасти похожего на нее внешним видом хлебного пилильщика, который приклеивает свои яички на стебли пшеницы. Обнаружив кладку пилильщика, коллирия методически прокалывает найденные яйца своим яйцекладом, откладывая в каждое из них не более чем по одному своему яичку. Ошибки здесь быть не должно: личинка коллирии в дальнейшем будет поедать изнутри личинку пилильщика, которой предстоит вылупиться из зараженного наездником яйца, а провизии здесь ровно столько, сколько необходимо для развития только одной-единственной юной коллирии. Если случится так, что на кладке пилильщика ранее побывала другая самка коллирии, уже отложившая свои яички, наша предусмотрительная мамаша скорее всего пренебрежет своей находкой. Обнаружив запах особых веществ — феромонов, оставленных на яйцах пилильщика предыдущей посетительницей, самка коллирии отправится на поиски более надежного вместилища для своих яичек. Но если вдруг коллирия все же ошибется и отложит яичко в уже «освоенное» другой коллирией яйцо пилильщика, будущего отпрыска неосмотрительной мамаши ждет большая беда. Из того яйца коллирии, которое было отложено в яйцо пилильщика первым, личинка вылупится раньше своего непредусмотренного конкурента. И она сразу же предъявит счет непрошеной гостье, когда та покинет оболочку яйца, отложенного вопреки правилам в уже занятое место.
Разговор здесь обычно короткий: обнаружив соперницу в своей святая святых, законная обладательница провианта вцепляется в нее своими крючковатыми челюстями и бульдожьей хваткой держит непрошеную гостью до тех пор, пока та не испустит дух. Если же пострадавшей удастся ответить агрессору тем же, столкновение приводит к гибели обеих личинок.
Оса аммофила — мудрая мать-одиночка
Чудеса предусмотрительности, демонстрируемые крошечным наездником в неосознанном стремлении обеспечить благополучие своего потомства, с которым он никогда не встретится лицом к лицу, отчасти меркнут перед еще более изощренными родительскими инстинктами некоторых других, почти столь же миниатюрных созданий. Самка изящной осы аммофилы своими мощными челюстями выкапывает посреди песчаной пустоши вертикальную норку, расширяющуюся внизу в просторную камеру. Покончив с этим, оса замуровывает входное отверстие мелкими камешками, засыпает щели между ними песком и улетает восвояси. Спустя некоторое время насекомое возвращается, волоча в челюстях парализованную им крупную гусеницу, зачастую превосходящую своими размерами самого охотника (рис. 8.2). Аммофила без видимого труда находит замурованное отверстие норки, распечатывает вход в нее, затаскивает туда обездвиженную, но остающуюся живой добычу и в темноте подземелья откладывает на нее крошечное белое яичко. Вновь закупорив норку, так что вход в нее не сможет найти никто, кроме самой хозяйки, оса снова улетает — теперь уже надолго. Когда из яичка вылупится личинка осы, она тут же приступит к трапезе и очень быстро уничтожит заготовленный для нее запас провианта.
Но прежде чем личинка покончит с этим запасом провизии, вход в норку ненадолго раскроется, пропустив в подземелье луч солнечного света. Заглянув в камеру и обнаружив, что запас пищи на исходе, мамаша-аммофила отлучится ненадолго, не забыв при этом, как обычно, плотно затворить за собой «дверь». Вскоре оса возвратится сюда с новой гусеницей, а если личинка уже сильно подросла, то принесет двух-трех гусениц подряд. В итоге мамаша посещает норку до десяти раз, иногда просто проверяя состояние дел, а иногда прилетая сюда с очередным гостинцем для своего прожорливого отпрыска. Но вот наступает момент, когда заботливая мать приносит последнюю гусеницу и улетает навсегда, отдавая дальнейшую судьбу личинки в ее собственные руки.
Уже то немногое, что я успел рассказать о повадках аммофилы, вполне достойно того, чтобы призадуматься о премудростях ее поведения. Это существо с мозгом не крупнее булавочной головки ведет себя наподобие столь высокоразвитых созданий, как птицы, А может быть, и еще «разумнее», поскольку птица, раз за разом посещая свое гнездо с птенцами, неизменно приносит с собой добычу независимо от того, голодны ее отпрыски или сыты. В последнем случае труд охотника оказывается напрасным. Так, при изобилии кормовых ресурсов около гнезда чаек нередко можно увидеть невостребованные птенцами, гниющие или сохнущие на солнце трупы рыб, принесенных сюда родителями. У аммофилы же ничего не пропадает зря, поскольку она всегда прекрасно осведомлена о том, следует ли доставить в гнездо новую порцию корма или с этим делом можно повременить.
Продолжая параллель между аммофилой и птицами, следовало бы отдать преимущество осе и еще кое в чем. Например, птенцы в птичьем гнезде в отсутствие родителей зачастую оказываются легкой добычей для любого расторопного хищника. Даже те гнезда, которые спрятаны в глубоких норах, наподобие жилища аммофилы (как это бывает у некоторых видов пустынных птиц, таких как каменки или удоды), не застрахованы от нападения змей. Ведь ни одной птице не придет в голову накрепко замуровывать вход в гнездовую нору перед тем, как отправиться в очередной охотничий рейд. А личинка аммофилы всегда заперта в своем убежище столь надежно, что даже диву даешься, как самой хозяйке гнезда удается каждый раз без колебаний находить наглухо запечатанное отверстие норки.
Но самое удивительное даже не в этом. Когда голландские ученые супруги Берендс около полувека тому назад впервые вплотную взялись за изучение повадок осы аммофилы, они неожиданно для себя обнаружили, что у исследуемого ими вида каждая самка опекает описанным выше способом не одно, а несколько гнезд с личинками. Некоторые индивиды обслуживают одновременно до 9 личинок-отшельниц. Неудивительно поэтому, что зоологи были буквально поражены открытием Берендсов. И в самом деле, трудно поверить, что крохотное насекомое не только помнит расположение каждой норки на обширной пустоши, но и, судя по всему, достаточно ясно представляет себе, какие именно действия необходимо предпринять в каждый данный момент в отношении того или иного гнезда: следует ли его просто проинспектировать, снабдить очередной порцией корма либо в последний раз доставить сюда запас, провианта, чтобы затем покинуть гнездо навсегда (рис. 8.3).
