После семнадцатой партии у Тарраша был перевес уже в три очка! Он писал позже в одной из своих книг: «Все считали, и я больше всех, что матч уже решен в мою пользу». Однако на финише Чигорин полностью мобилизовал себя и совершил чудесный рывок: из последних пяти партий он выиграл четыре и лишь одну проиграл, уравняв счет и сведя матч вничью.
Любопытно, что по окончании матча московский шахматный кружок пригласил обоих чемпионов сыграть новый матч из пяти партий. Чигорин согласился, но Тарраш не пожелал рисковать своим почетным результатом.
Русская и немецкая шахматная пресса была разочарована тем, что их отечественные чемпионы не добились победы, но отдавали должное и «несчастным случайностям» в партиях Чигорина, и выдержке Тарраша, и искусству игры обоих маэстро, и высокому творческому качеству большинства партий матча.
Все партии матча в том же году вышли в Германии отдельным сборником, в предисловии к которому говорилось: «Со времени великого матча Стейниц – Цукерторт 1886 года ни один шахматный матч не вызывал такого интереса со стороны шахматного мира, как матч между признанным сильнейшим немецким игроком доктором Таррашем и русским чемпионом М. Чигориным. Оба маэстро имеют не только большую известность как практики и теоретики и добились больших успехов в шахматах, но, кроме того, они еще не играли друг с другом ни одной партии. Нет поэтому ничего удивительного в том, что все с необычайным напряжением ожидали исхода матча и были уверены, что в нем будут показаны исключительные достижения».
Хотя немецкий журнал тенденциозно замалчивал огромное значение матчей Чигорина со Стейницем, даже не упомянув о них, он был прав в том, что в своем единоборство и Чигорин и Тарраш в целом продемонстрировали высокий класс игры и партии матча очень содержательны и остры.
Возросший авторитет Чигорина как знаменитого шахматиста, достойно представляющего Россию в борьбе против сильнейших зарубежных корифеев, позволил ему сделать еще одну попытку (третью и последнюю!) возродить собственный шахматный журнал. Впрочем, на сей раз он был «собственным» лишь в идейном отношении, а все издательские и типографские расходы нес Суворин. В номере газеты от 21 декабря 1893 года появилось такое сообщение: «„Новому времени“ разрешено издание нового журнала „Шахматы“ без предварительной цензуры. Ответственным редактором издания является редактор „Нового времени“, главным же сотрудником – как и в шахматном отделе газеты – М. И. Чигорин. Журнал будет выходить два раза в месяц, каждое 1 и 15 число, выпусками в один печатный лист (16 страниц). Подписная цена 5 рублей в год».
Конечно, редактирование «Шахмат» официальным редактором «Нового времени» было номинальным. В обеих должностях подвизался М. П. Федоров – в прошлом автор водевилей. Он был хром, пузат и приземист, почему в литературных кругах и получил меткое прозвище: «Комод без одной ножки»! Его участие в «Шахматах» тоже носило водевильный характер. Оно заключалось лишь в подписи под материалами Чигорина и ежемесячном всовывании за это в ящик «комода» соответствующей мзды.
Чигорин восторженно писал Павлову о предстоящем выпуске «Шахмат»: «Журнал – по новой программе с участием обязательно литературных сил и лучших литераторов-шахматистов. Программа широка и заманчива. Существование журнала более обеспечивается, чем ныне существующие, вернее – прозябающие – во всем свете».
Но уже после выхода первого номера Чигорин стал понимать, что вся тяжесть легла только на его плечи. «Дела масса с новым журналом, – писал он 10 января 1894 года тому же адресату. – Я плохо пишу, знаю, – в приступе самоуничижения добавляет Михаил Иванович, – но дичи не напишу». И продолжает тешиться радужными надеждами: «Средства у нас есть. Сотрудники, если не сейчас, то по достижении 200 подписчиков (будут через один–два месяца непременно) станут получать гонорар за все. Подробностей пока не сообщаю. Номер 1 выйдет суховатым. Не было времени пригласить сотрудников-литераторов- шахматистов. Один есть и составил краткое общее обозрение за 1893 год». А в письме от 14 февраля 1894 года видно, какие бешеные темпы развивал Чигорин-журналист и как старался выдерживать (единолично!) труднейший двухнедельный график выпуска журнала: «Сейчас покончил со всеми работами по номеру 3 „Шахматы“. Принялся уже за номер 4, нужно подготовить материал за пять дней».
15 января 1894 года вышел первый номер «Шахмат». На титульном листе его была опубликована декларация, написанная Чигориным: «Следуя хорошему обычаю, считаем не лишним сказать несколько слов о направлении нашего журнала, о задачах, которые он намерен преследовать. Мы желаем, чтобы журнал наш был отражением наиболее ярких, наиболее поучительных явлений шахматной жизни. Само собою разумеется, в нем найдут место не одни шедевры шахматного искусства, – да их и не так много, чтобы наполнить ими периодическое издание, но в нем не будет места ничему, что не представит в каком-либо отношении интереса для шахматиста».
Обещание это Чигорин сдержал. В вышедших двенадцати номерах он печатал статьи по истории шахмат, обзоры столичной и провинциальной шахматной жизни России, все партии матча Чигорин – Тарраш, все партии матча Ласкер – Стейниц и 38 партий классических матчей великих шахматистов начала века – Лабурдоннэ и Макдоннела. Кроме того, в журнале, конечно, были иностранная хроника, теоретические заметки, задачи, этюды, «почтовый ящик» и др.
Первый номер «Шахмат» начинался большой статьей «Краткий очерк шахматной жизни», подписанной псевдонимом «Тутти» («Другой»), который показывал, что статью писал не Чигорин. Вероятнее всего, она принадлежала перу одного из сыновей Суворина, а может быть, и ему самому. Впервые профессиональный известный журналист свидетельствовал о росте авторитета шахматной игры среди русского общества.
В дальнейшем почти все содержание журнала (кроме переводных материалов), включая передовые статьи, исторические обзоры, хронику петербургской и провинциальной жизни, теоретические анализы, комментарии к партиям, рецензии, библиографию, «корреспонденции со всеми для всех», принадлежало перу Чигорина.
Только задачи и этюды составлял не он сам. Но он их подбирал для печати, проявляя исключительный вкус и руководствуясь твердыми художественными принципами. Ведь и в этой области у Михаила Ивановича был огромный опыт, накопленный в «Шахматном листке» и в «Шахматном вестнике», а также в руководимых им газетных шахматных отделах. Только в «Новом времени» Чигориным было помещено около двух тысяч задач и этюдов!
Чигорин требовал от задач красивого и оригинального замысла, сочетающегося с экономичностью формы и трудностью решения. От этюдов он требовал близости к практической игре и сложной, остроумной борьбы.
Во всех материалах журнала «Шахматы» ярко проявлялось творческое лицо Чигорина, его вкусы, его отношение к людям и даже свойственная его натуре лиричность.
В статье «Мир шахматной игры», напечатанной в № 5 «Шахмат», можно найти и такие горькие строки, отражавшие душевное состояние Михаила Ивановича, бескорыстно отдавшего шахматам уже двадцать лет. Они написаны по поводу статьи французского профессора Бине, который по наивности или незнанию шахматного мира воображал, что маэстро очень хорошо зарабатывают игрой:
«Нет, шахматист менее, чем кто-либо, думает найти средства к жизни в своем искусстве, – и в то время как человек науки, музыкант, живописец и пр. прямо может рассчитывать на почетное, независимое и обеспеченное положение в обществе, шахматист, как бы ни был он одарен, даже знаменит уже, может рассчитывать в самом лучшем случае на деятельность в шахматной литературе или журналистике, могущих представить выгоды крайне незначительные. Эта черта бескорыстия, связанная с искусством шахматной игры, придает представителям ее, по крайней мере – в глазах людей, ближе и глубже понимающих шахматный мир, – живой интерес».
Не был чужд чигоринский журнал и политической жизни. Как раз в то время заключался франко- русский военный союз против милитаристской Германии. «На материке Европы, занятой грозными вооружениями, – писал Чигорин в „Шахматах“, – интерес к шахматной игре неизбежно парализуется политическими тревогами».
Своеобразным откликом на франко-русский союз явился организованный Чигориным в конце 1893 года матч по телеграфу из двух партий между «Петербургским шахматным обществом» и парижским кафе Регентства – центром шахматной жизни Франции. Соревнование окончилось со счетом 1:1.
