Через мгновение дверца резко распахнулась, и водитель буквально выпал на дорогу. Поправив кепку, он встал на четвереньки и смачно выругался.
– Что за напасть такая?! – выругалась Арина с досады.
До заборов дач осталось идти метров десять, совсем немного. Обхватив себя за плечи, она едва слышно стала читать молитву «Отче наш».
Позади послышалось тяжелое дыхание. Мужчина настигал ее. Каким-то неведомым образом ему удалось взять себя в руки и идти не падая.
– Стой я сказал, кому говорю, глухая, что ли?
Нет, она не испытывала страха. Но внутри нарастало раздражение. Этот пьяный, что шел за ней следом, был назойлив как муха. От него нужно было избавиться и как можно быстрей.
Арина резко повернулась и посмотрела ему в глаза. Потом взмахнула рукой и прочертила перед ним невидимую черту.
– За мной нельзя! Пойдешь – пропадешь!
Мужчина вздохнул и ошарашено отступил. Долго смотрел на нее невидящим взглядом. Взял кепку с головы и вытер ею раскрасневшееся лицо. Что-то пробурчал, но снова пошел вперед.
– Я тебя предупредила, – шептала ведьма, наблюдая за ним.
На том месте, где она прочертила незримую линию, стала разрастаться трещина. Фары ясно освещали, как мелкие песчинки уходят под землю. Послышался глухой шорох камней, падающих в глубокую яму.
– Что за чертовщина такая? Дыра в земле! Как ты через нее перепрыгнула?
Мужчина попытался через нее переступить, но трещина разрасталась все сильней и сильней. Обойти ее не было возможности.
Ведьма громко рассмеялась, глядя на жалкие попытки пьяного преодолеть преграду. Метнув жесткий взгляд, она привела в действие машину, стоящую за его спиной. Колеса медленно покатились по дороге прямо к трещине. Пока мужчина решал, как поступить, машина приблизилась к нему и мягко толкнула в пятую точку. Тот упал на обочину и отключился. Машина, набрав скорость, передними колесами угодила в расщелину.
Арина холодно улыбнулась и продолжила свой путь.
В домике все давно уже спали. Скрипнув половицей, Арина прошла по коридору и свернула к лестнице. Комната Егора была наверху. Стараясь не шуметь, она опустила руку на перила и стала подниматься.
Где-то в глубине дома отчетливо послышался бой часов. Кукушка отсчитала три утра. До рассвета оставалось не так много.
На ходу она скинула топик и расстегнула молнию на юбке, толкнула дверь в спальню и вошла внутрь. Егор спал на спине. На его лице царила безмятежная улыбка.
Арина отбросила в сторону одежду и нырнула под пуховое одеяло. Стало тепло. Озябшими ногами она прижалась к его телу. Поцеловала в шею и погладила по щеке. Егор что-то пробурчал во сне.
Такой милый и такой родной. Перевернулся на бок, сонно притянул ее к себе. Девушка оказалась в его медвежьих объятьях. Надежных и крепких.
Арина улыбнулась и закрыла глаза.
Глава 13
Вечером следующего дня «четырнадцатая» остановилась у подъезда двухэтажного барака. Из машины выпорхнула рыжая девица и направилась ко входной двери.
Мать встретила Арину на пороге квартиры. Судя по ее вытянутым в тонкую нить губам и сердитому взгляду, она была не в восторге от позднего приезда дочери.
– Ты где шлялась? Видела хоть, сколько на часах? Мать места себе не находит, а она незнамо где! Могла ведь позвонить и предупредить!
– Мам, я ведь уже не маленькая. Не стоит так волноваться. Не сердись.
Но женщина не желала сдаваться. Уперев руки в боки, она продолжила читать лекцию:
– Дети каждый день пропадают. Родители бегают по больницам и моргам. Ты знаешь, что делают маньяки с такими, как ты? Знаешь? Вечно ищешь на свою задницу приключений! Вот увидишь: попадется тебе один такой маньяк, тогда вспомнишь материны слова!
– Мать, прекрати! – тон дочери заставил ее замолчать. – Нельзя своим близким желать такого. Думай, что говоришь!
– Я знаю, что говорю, я мать все-таки!
– Ты мать и, пожалуйста, помни об этом, когда метешь своим языком!
Что-то было в глазах дочери такое, отчего мать отступила на шаг. Арину всю трясло от негодования:
– Нельзя, ты меня слышишь? Нельзя желать такого никому! Это грех!
– Что ты знаешь о грехах?
– Достаточно, – огрызнулась девушка, скидывая на пол босоножки, – побольше, чем некоторые!
– Как ты со мной разговариваешь? Я тебе не подружка, – она замахнулась, чтобы ударить нерадивую дочь.
Арина резко оглянулась и посмотрела на мать таким взглядом, что у той онемела рука. От тупой боли та скривилась.
– Больно, – запричитала мать и сморщилась, облокотившись о стену.
Девушка молча посмотрела на нее, затем пошла на кухню. Боль в руке тут же отпустила. За спиной послышался сдавленный стон, когда Арина села на стул у окна.
– Мам, какие новости?
Словно ничего не произошло, девушка включила чайник и придвинула к себе вазочку с печеньем.
– Все хорошо, – послышался сдавленный шепот из коридора, – я тебе работу нашла.
– Ого, так быстро? И кем же? Опять уборщицей?
– Гувернанткой в доме у одного известного в определенных кругах писателя. Он мистические книжки пишет. Да ты наверняка его знаешь, он пишет про параллельные миры и прочую ерунду.
– Как зовут?
– Никита Антипин.
– Не слышала. Сколько лет ему?
– Около шестидесяти. При нем находится его помощница, Кларисса. Моложе его лет на десять. Женщина положительная, порядочная.
Скрипнула доска на полу. На кухню вошла мать. Не глядя на дочь, устало массируя руку, направилась к мойке.
– Странно, что они так быстро меня взяли. Наверняка были и другие кандидаты.
– Их устроили те рекомендации, которые написала Вера Ивановна. Что-то хотела же сделать, – бормотала под нос, – опять забыла.
– Мам, а платить сколько будут?
– Зарплата приличная, пятнадцать тысяч. На пять тысяч больше, чем у Веры.
Арина выбрала целое печенье из вазочки и надкусила. Оно оказалось сухое и немного с плесенью на вкус. Боже, когда закончится эта беспросветная нищета?
– Ладно, я согласна, когда приступать?
– Ты должна выйти завтра. Боюсь, как бы они кого другого не нашли.
– Ясно, – Арина отложила недоеденное печенье в сторону, – завтра – значит завтра. Чаю будешь?
– Нет, пойду постираю.
Мать подошла к столу, взяла недоеденное дочерью заплесневелое печенье, покрутила в руках и отправила в рот.
– Вкусно. Что есть-то не стала?
– Передумала, – ответила девушка, глядя на жующую мать.
Алла всегда была такой. Не чувствовала других людей, не понимала и не хотела понимать. Бабушка про нее рассказывала, как та в детстве часто ябедничала на других детей и придумывала истории, чтобы выглядеть правильной умницей. За это ее дети не любили и били, когда рядом не было взрослых. Но все было без толку.
Когда Алла стала старше, ее взгляды на жизнь не улучшились. Наоборот, она стала озлобленной.
