— Зачем?
— Ну вы знаете, у нас объяснение одно, в течение длительного времени он был вместе с ними, они его расценивали как своего товарища.
— Но сейчас он не выходит в эфир. Какой от него прок?
— Мы не знаем, насколько их планы идут далеко. Видимо, он им полезен.
— То есть вы хотите сказать, что обмен Бабицкого в данном случае исключителен, эксклюзивен, что им был нужен Бабицкий и ваши подчиненные пошли на то, чтобы отдать им Бабицкого, потому что главная цель была получить наших военнопленных?
— Юридически здесь обмена не было, поскольку у нас юридически нет войны. У нас проводится контртеррористическая операция. У нас нет военнопленных, у нас есть незаконно удерживаемые лица, но это все игра в термины, вы понимаете, да? Для нас важна жизнь наших военнослужащих, которые выполняли свой долг, которые защищали Родину, защищали нас с вами. И мы как руководители федеральных силовых структур обязаны сделать все для того, чтобы вытащить наших незаконно удерживаемых военнослужащих, да и гражданских лиц, если таковые ситуации встречаются. Я считаю, что ситуация решена правильно и то, что сделано, оправданно.
— Вы считает, что юридически в данном случае слово обмен не корректно?
— Я считаю, что да. Слово обмен здесь не совсем подходит.
— У вас действительно есть информация, что он жив в настоящий момент?
— Да.
— Это точно?
— Да.
— Но нет информации или есть о том, что будет дальше с ним?
— Ну как прогноз, его могут переправить боевики в какую-то одну из близлежащих стран. Это та информация, которой мы располагаем. Ну а дальше, я думаю, он сам проявится. Но в связи с расследованием уголовного дела у нас к нему могут возникнуть вопросы.
— Насколько адекватен, по-вашему, вызов Бабицкого повесткой на допрос в данной ситуации?
— Ну вы знаете, это дело следователя, ведущего следствие. На момент, когда ему разрешили уйти, была одна ситуация, сейчас ситуация изменилась. Вы видите, появились эти фотоснимки, появились сведения, что он переправил эти фотоснимки в Москву. То есть появляется новая законодательная база. У следователя возникают к нему новые вопросы.
(…)
16 февраля начальник Главного управления уголовного розыска МВД РФ Вячеслав Трубников сообщил, что в розыск Бабицкий пока не объявлен. По словам Трубникова, в розыск корреспондент РС может быть объявлен, «если будет постановление следствия». Однако «пока этого постановления не поступало».
17 февраля Рушайло сказал: «Мы дали соответствующее указание по уточнению места нахождения Бабицкого, пока добавить ничего существенного не могу. Информация, которая была последней, о билете из Стамбула через Варшаву в Минск, — это пока единственно реальная информация. Пока его местонахождение неизвестно, есть информация о том, что он на юге Чеченской Республики».
18 февраля Рушайло заявил, что «в настоящее время МВД «проводит мероприятия по уточнению местонахождения журналиста Андрея Бабицкого». По словам Рушайло, журналист может находиться на юге Чеченской Республики. Глава МВД также располагает информацией о том, что Бабицкий может прибыть в Минск через Стамбул и Варшаву.
Газета «Московский комсомолец», 29 марта:
В «деле Бабицкого» — все фальшивое, кроме Рушайло. Сенсационные подробности дела Бабицкого.
Дело Бабицкого постепенно начало забываться, заслоненное иными, более свежими делами. Жаль. Мы до сих пор не узнали и десятой части правды. Впрочем, кое-кому такая «забывчивость» очень даже на пользу. И в первую очередь — министру внутренних дел Владимиру Рушайло.
Все то время, пока Бабицкий находился то в лагере, то в плену, Рушайло не переставал рассказывать нам «правду» о журналисте «Свободы». Говорил, как всегда, убедительно и сурово.
4 февраля он назвал «обмен» журналиста «разумным и трезвым подходом». Сегодня мы знаем, что военнослужащих, на которых якобы был обменян Бабицкий, освободили задолго до самого «обмена».
8 февраля Рушайло поведал, что «обмен» совершался «с санкции прокуратуры». Однако прокуратура никакой санкции не давала и дать не могла: в уголовно-процессуальном праве такого понятия, как «обмен», не существует.
10 февраля Рушайло заявил, что при задержании у Бабицкого нашли «схему обхода блокпостов федеральных войск». Ничего подобного у журналиста не было.
11 февраля, выступая в Госдуме, Рушайло сообщил, что у Бабицкого изъят еще и подписанный полевыми командирами пропуск, дававший право свободно передвигаться по бандитским тылам. А также фотографии, запечатлевшие пытки и казни российских солдат. На одной, например, был заснят боец с выколотыми глазами и струящейся кровью. Рушайло сказал, что фотографии сделаны Бабицким.
Опять ложь. Изъятый у корреспондента «Свободы» чеченский «пропуск-вездеход» в действительности был выдан еще в прошлую войну. Такими пропусками может похвастаться практически любой журналист, побывавший в 95 году у чеченцев: Удугов выписывал их направо-налево.
С жуткими снимками — и того интереснее. Оказывается, делал их не Бабицкий, а корреспондент «Ассошиэйтед Пресс» Юрий Багров. И изображены на них не пытки и мучения, а тела убитых в бою солдат. Эти трупы были продемонстрированы чеченцами группе журналистов (минимум восьми репортерам) еще в декабре прошлого года. И у Бабицкого снимки никто не изымал — сотрудники МВД попросили их у его жены «буквально на пару часов».
(Понимаю реакцию читателей: как можно снимать тела наших ребят словно какую-то достопримечательность?! Спокойно взирать на погибших солдат, СВОИХ солдат?! Согласен, мне и самому не слишком это нравится, однако это все равно не дает Рушайло права врать. И не только врать.)
Я не буду перечислять все дальнейшие «заявления» министра внутренних дел — жалко газетного места. Гораздо сильнее меня интересует другое:
ПОЧЕМУ Рушайло так много врал? Да и ладно бы просто врал — врать ведь тоже можно по-разному. Одно дело сказать жене, что задержался на службе. И совсем другое — лгать перед депутатами Госдумы. Лгать перед десятками телекамер. Лгать перед и. о. Президента.
Не потому ли, что МВД слишком «заигралось» с Бабицким и от его судьбы зависела теперь судьба Рушайло?
Вообще, будь я Путиным, мне бы все это очень не понравилось. Вместо того чтобы заниматься экономикой и политикой, глава государства вынужден был исправлять грехи своего министра. Фактически выполнять несвойственные президенту функции. Не кто иной, как Путин, например, распорядился освободить журналиста Бабицкого. Тогда как Рушайло сделал все, чтобы Бабицкий сидел — в «виртуальном» ли плену, в тюремной ли камере — не суть важно.
Будь я Путиным, мне не понравилось бы, что мой министр обманывает меня и водит за нос, словно ребенка. Весь мир — от ОБСЕ до Олбрайт — кипит, возмущается, а Рушайло докладывает: все в порядке, законность соблюдается.
Не в порядке. Сегодня уже нет никаких сомнений, что Бабицкого ни на кого не обменивали. Журналисты «Новой газеты» установили это доподлинно. Другие журналисты — чешские — нашли село, в котором «боевики» держали Бабицкого. Это деревня Автуры, на юге Чечни. Бабицкий «жил» там в доме младшего брата Адама Дениева, лидера пророссийской партии «Адамалла», а еду готовила ему сестра Дениева. Ничего себе — боевики…
Такое чувство, что в «деле Бабицкого» — все фальшивое (кроме Рушайло, который до такой степени настоящий, что даже страшно становится). Обмен, боевики, пленки. Даже паспорт. Ведь именно с паспортом на имя Али Иса-оглы Мусаева журналист был задержан 25 февраля в Махачкале. И именно паспорт стал той спасительной соломинкой, за которую не преминул ухватиться Рушайло: раньше-то было
