Мао Цзэдун

В итоге разговор перескакивал с одной посторонней темы на другую. Особенно Мао оживила шутка Никсона о «подружках» Киссинджера. Президент вспоминал: «Мао отметил сообразительность Киссинджера, который держал свою поездку в Пекин в секрете. „Он не похож на секретного агента, — сказал я. — Он просто единственный из всех занятых людей, который может съездить двенадцать раз в Париж и один — в Пекин, и никто об этом не узнает — за исключением, может быть, пары красивых девушек“. [Чжоу засмеялся.]

— Они этого не знали, — вступил в разговор Киссинджер. — Я их использовал для прикрытия.

— В Париже? — спросил Мао с притворным недоверием.

— Тот, кто использует красивых девушек в качестве прикрытия, должен быть величайшим дипломатом, — сказал я.

— Так вы часто используете ваших девушек? — спросил Мао.

— Его девушек, а не моих, — ответил я. — Я бы оказался в большой беде, если бы использовал девушек как прикрытие.

— Особенно во время выборов, — заметил Чжоу, в то время как Мао расхохотался»²²⁶.

Вот так они шутили на «философские темы». Впрочем, некоторые замечания были серьезны. «Наш старый друг генералиссимус Чан Кайши не одобряет это, — сказал Мао, поведя рукой вокруг. — Он называет нас коммунистическими бандитами». Ему было очень интересно, что ответит Никсон. Но тот парировал: «Чан Кайши называет Председателя бандитом. А как Председатель называет Чан Кайши?»²²⁷ Так ненавязчиво тайваньский вопрос был оставлен в стороне. Президент дал понять, что ради новых «друзей» не будет бросать старых.

Как бы между прочим Мао и Чжоу рассказали Никсону о неудачном побеге Линь Бяо. Они дали ему понять, что последний был представителем «реакционной группы», которая якобы выступала против нормализации китайско-американских отношений. При этом, правда, Мао попросил Никсона не рассказывать журналистам ни об этом, ни обо всем остальном, что они обсуждали. Никсон, естественно, заверил его в том, что «ничто не выйдет за пределы этой комнаты».

Вместо запланированных пятнадцати минут встреча продолжалась шестьдесят пять. Председатель начал уставать, и Чжоу нетерпеливо поглядывал на часы. Никсон заметил это и закруглил беседу. Мао встал, чтобы проводить гостей. «Однако вы очень хорошо выглядите», — сказал на прощание Никсон. «Внешность обманчива»²²⁸, — ответил Мао.

После этого Никсон вел переговоры с Чжоу, в конце которых 28 февраля в Шанхае было опубликовано совместное коммюнике, в котором, помимо изложения различных позиций сторон по целому ряду вопросов международной политики, подчеркивалось, что «прогресс в деле нормализации отношений между Китаем и Соединенными Штатами соответствует интересам всех стран»²²⁹.

Вслед за этим во время очередных переговоров с северовьетнамскими коммунистами, 12 июля 1972 года, Чжоу Эньлай смог искусно надавить на руководителей ДРВ, вынудив их пойти на уступки американцам, сняв лозунг отставки сайгонского президента Нгуен Ван Тхиеу²³⁰. После этого началась волна дипломатических признаний КНР. В сентябре 1972 года премьер-министр Японии Танака посетил Мао, и между КНР и Страной восходящего солнца были установлены дипломатические отношения. А через месяц состоялся обмен послами между КНР и ФРГ, а затем и многими другими странами.

Официальные отношения с США на уровне посольств были, правда, оформлены чуть позже — 1 января 1979 года. К тому времени, 25 октября 1972 года, КНР уже заняла место в Организации Объединенных Наций. Соответствующая резолюция (2758) была принята Генеральной Ассамблеей. Американский представитель, до тех пор отстаивавший права Тайваня, снял возражения.

Мао был в полном восторге и даже стал быстрее поправляться. «Отек спал, легкие очистились, и кашель прекратился, — пишет его бывший врач. — Во время болезни он бросил курить. Кашель и бронхит больше не возвращались». Он все еще был, конечно, слаб, ходил медленно, руки и ноги тряслись, а изо рта иногда текла слюна, которую он не мог удержать²³¹.

И тем не менее разум его оставался светлым, а власть безграничной. Он по-прежнему контролировал ситуацию в партии и стране. И был готов к новой борьбе.

Этим его «боевым» настроением вновь постаралась воспользоваться Цзян Цин, для которой теперь главным врагом стал Чжоу Эньлай. С назначением его Мао Цзэдуном своим преемником она не могла смириться. Ее цель была ясна: добиться от Председателя продвижения на ключевые посты в руководстве, в том числе в кресло премьера, наиболее преданных ей лиц. А для этого надо было воспользоваться старым проверенным методом: очернить своего недруга в глазах Мао как «контрреволюционера» и «предателя», «плетущего козни» за его спиной. И заодно подставить под новый удар сторонников Чжоу, старых партийных функционеров, уцелевших или реабилитированных после «культурной революции».

Первым шагом на этом пути стало продвижение ею во власть молодого шанхайского радикала Ван Хунвэня, знакомого нам лидера цзаофаней. Именно на него она стала делать ставку как на будущего преемника вождя. Ван отвечал всем ее критериям: был предан до самозабвения, молод и энергичен, да к тому же еще и недалек, так что при нем она могла бы спокойно править Китаем. Он уже был членом ЦК, избранным на IX съезде, но Цзян желала видеть его заместителем Председателя. В сентябре 1972 года она убедила Мао направить Ван Хунвэня на работу в аппарат Центрального комитета²³². С этого времени началось его стремительное восхождение. «Ракета», — станут называть этого фаворита Цзян Цин обитатели Чжуннаньхая.

Во всех ее начинаниях Цзян поддерживали ближайшие единомышленники — Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань. На стороне жены Мао был и Кан Шэн, который, правда, в 1972 году тяжело заболел. У него обнаружили рак мочевого пузыря, и надежд на излечение не было. Он умирал. (Скончается он через три года, 16 декабря 1975-го.)

Неожиданно Цзян Цин в ее коварных планах по ослаблению группировки Чжоу помог случай. Через некоторое время после того, как Кан Шэн был диагностирован по поводу рака, в анализах мочи самого премьера тоже обнаружили раковые клетки. Приговор врачей был бескомпромиссен: так же как и Кан Шэну, жить врагу Цзян Цин оставалось недолго. Вот тут-то жена Председателя и решила развернуться на полную мощь. Спать спокойно она не могла. И даже тогда, когда 28 декабря Мао действительно назначил своим новым преемником Ван Хунвэня²³³, не могла успокоиться. Ей надо было добить ослабевшего Чжоу, вырвав у него должность премьера. Ее верный соратник Чжан Чуньцяо был готов занять этот пост.

Однако на пути Цзян Цин было немало препятствий. В руководстве партии Чжоу Эньлай пользовался поддержкой многих людей. Наиболее авторитетным из них был маршал Е Цзяньин, старый член Политбюро и один из руководителей Военного совета. Кроме того, сам Председатель не собирался во всем потакать жене, капризы которой, как мы помним, не раз надоедали ему. На смену Чжоу он подыскал другую кандидатуру, от которой Цзян Цин должна была прийти только в ужас. Летом 1972 года Мао всерьез задумался о реабилитации опального Дэн Сяопина. 3 августа тот послал письмо Председателю, в котором, в очередной раз покритиковав себя, попросил дать ему работу, хотя бы техническую. Через одиннадцать дней Мао наложил резолюцию: «Товарищ Дэн Сяопин совершил серьезные ошибки. Однако его следует отличать от Лю Шаоци… У него есть боевые заслуги»²³⁴. Цзян могла только скрипеть зубами. А в это время Чжоу, пользуясь моментом, перешел в наступление. В начале октября он выступил с двумя речами, в которых резко раскритиковал «ультралевацкое» поветрие. Говорил он в общем-то о Линь Бяо, но многим неравнодушным слушателям было ясно, кого он имел в виду. Через несколько дней, 14 октября, «Жэньминь жибао», исходя из установок Чжоу, опубликовала три статьи против анархизма, заклеймив это течение как «контрреволюционное орудие обманщиков-лжемарксистов». Цзян и ее соратники тут же бросились к Мао. Критика «левизны» грозила обернуться тотальным отрицанием «культурной революции». Им удалось втолковать Мао, чем дело пахнет. «Великий вождь» понял, что надо вмешаться. И своим хриплым голосом произнес, что Линь — «ультраправый. [Он проводил] ревизионизм, занимался раскольнической деятельностью, вынашивал тайные планы, предал партию и государство»²³⁵. Все встало на свои места. Козырная карта оказалась в руках Цзян Цин, и теперь «ультраправым» Линем она будет бить консервативного Чжоу.

В то же время Мао ничуть не отказался от своих планов реабилитации Дэна. В начале 1973 года он принял решение вернуть его во власть. 10 марта Дэн получил назначение: он стал заместителем Чжоу.