Луки и арбалеты в бою

Но о станковых арбалетах – в одной из следующих не глав, но книг. Это все же метательные машины, а не ручное метательное оружие!

…Арбалеты европейской традиции – скорее бронебойные. У них другая сверхзадача: гарантированно сразить хорошо бронированного противника на совсем не обязательно предельном расстоянии.

Вес боеприпасов при этом пугающий: 160 г – стрела, конечно, тяжелая, но довольно рядовая. Даже и 400 г в высшей степени не максимум. Максимум – под 800, но это уже для тех арбалетов, что на грани превращения в станковые (или во «флотские»). Довольно часто стрела лишена оперения, но баланс и конфигурация древка рассчитаны так, чтобы в полете она не кувыркалась.

Понятно, что дальние выстрелы имеет смысл рассматривать лишь для «легких» разновидностей этих стрел, которые обычно все-таки заметно массивнее самых «тяжелых» стрел боевого лука. Такие стрелы в большом количестве сохранились во многих музейных фондах и частных оружейных коллекциях, так что можно провести статистический анализ.

Длина их обычно колеблется в пределах 30–40 см, абсолютное большинство – ближе к 40. Вес, как правило, 50–80 г, в большинстве случаев укладываясь в «вилку» 60–75; крайне редко встречаются и 35 – 40-граммовые, но при этом все-таки боевые. Иногда контуры арбалетной стрелы рассчитаны так, чтобы она могла обходиться без оперения, порой такие стрелы имеют «обычное» оперение, как лучные: из маховых перьев хищных птиц. Но чаще всего для них использовались двойные или тройные «стабилизаторы» (перьями это назвать трудно) из… тончайших деревянных планок, вроде современной фанеры. Такой стабилизатор (иногда он бывал и кожаным) обладал необходимой жесткостью.

Есть отдельная категория «легких стрел для тяжелых арбалетов». Эти арбалеты в основном предназначались для стрельбы с городских укреплений, а не использования в полевых сражениях – но при этом они остаются ручным метательным оружием, ни в коем случае не «станковым», довольно часто из них стреляли вообще без опоры. Их легкие стрелы «в норме» бывают длиной 50–65 см, обычно все же не свыше 60, а весом 100–150 г (наиболее часто – 120–135 г); и это при том, что их всячески стараются облегчить – даже оперение обычно делают из бумаги. Это уже многовато для дальнего выстрела, даже при учете большей мощности арбалетной дуги, но ВСЕ боеприпасы тяжелых «застенных» арбалетов в любом случае рассчитаны на достаточно бронебойное попадание.

(А охотничьи стрелы на «среднегабаритную» дичь вроде оленя? Они, конечно, изящней, легче, короче? Чем «застенные» – да, а вот по сравнению с просто боевыми – совсем не так! Среднестатистическая длина – очень ненамного, но больше, зато вес – заметно больше, 80 – 100 г. Броню охотничьим боеприпасам не пробивать, на многие сотни метров европейские охотники, привычные к лесистым угодьям, тоже не стреляют. Зато «обессиливающая» рана для зверя должна быть куда более широкой, желательно еще и с повреждением кости. Поэтому охотничьи стрелы могут оснащаться довольно развесистыми наконечниками, в том числе и обратной стреловидности.

Стрелы же на мелкую дичь, обладающую ценной шкуркой или красивым оперением, порой и вовсе представляют собой «летающие дубинки», колотушки с утолщенной головной частью древка и массивным тупым набалдашником…)

Итак, если брать легкую, но не сверхлегкую боевую стрелу и просто сильный, а не рекордный по своим показателям арбалет, то весь полет такой стрелы при дальнем выстреле составит метров 600. Причем на 450 м даже просто хороший стрелок (а не замечательный на грани феноменальности, как в случае с луком) уверенно попадет в человека, без проблем пробивая кольчугу, кожаную броню, легкий щит – словом, то, что для дальнобойной лучной стрелы неуязвимо по определению. Одной из задач «доспешных» арбалетов при обороне городских стен была прицельная стрельба по орудийной обслуге: именно на таком расстоянии. Среднестатистическую пушку XV в., чтобы она нанесла хоть какой-то ущерб, следовало подвести гораздо ближе 400 м, но при этом неприятель уже издали попадал в зону досягаемости арбалетов…

Мощный компактный арбалет находит себе применение и в достаточно ближнем бою, хотя к XV в. ему приходится конкурировать не только с луком и холодным оружием, но и с первыми образцами аркебуз и даже чем-то вроде зажигательных гранат

Так что эфемерность «преимущества» даже сильнейших лучников перед арбалетчиками на дальней дистанции совершенно очевидна. Другое дело, что в полевых сражениях Столетней войны англичане сплошь и рядом вели перестрелку с арбалетчиками на двух-трех сотнях метров, «забивая» их скорострельностью и бо#льшим боезапасом. Но это уже из обширного списка примеров дебильного командования, регулярно проявляемых французской стороной. А вот при обороне (или штурме) крепостей даже это командование не смогло заставить арбалет уступить луку!

Кстати, чтоб не было иллюзий насчет бронебойности: рыцарь в по-настоящему высокоразвитых латах XV в. – очень сложная мишень даже и для стрелка с мощнейшим пехотным арбалетом. Согласно «натурным» экспериментам, проведенным английскими исследователями, средней силы арбалет пробивал латы на дистанции до 100 м, 2,5-сантиметровую дубовую доску – на вдвое более далеком расстоянии, а при стрельбе в упор пробивал доску 9 см толщиной. Но если действительно бить «по контуру», не выбирая уязвимых мест, то сотня ярдов и впрямь почти максимальный рубеж для пробивания кирасы.

А это значит, что при отражении конной атаки арбалетчик успеет дать лишь один гарантированно опасный выстрел, а перед этим еще один дальний, сомнительной смертоносности – ну, пусть менее сомнительной, чем у лука. Так что вопросы насчет полевых укреплений и взаимодействия с другими родами войск для арбалетчиков тоже крайне актуальны. В случае недебильного командования (бывало и такое) они успешно решались – и тогда арбалет действительно становился одним из козырей победы.

Дальняя стрельба по навесной траектории могла сорвать почти любую конную атаку – особенно если вблизи были установлены «противокопытные заграждения»

Посмотрим, как это получалось во время, например, Третьего крестового похода, когда даже арбалетное стремя было еще не такой уж общепризнанной новинкой, а натяжные устройства тогда хотя уже и появились, но представляли собой первые, простейшие варианты поясных крюков (несколько десятилетий назад этот вопрос еще был дискуссионен, теперь же ясно, что натяжные крюки в ту пору, конечно, возникли, однако оставались совсем уж новинкой, гораздо менее общепризнанной, чем стремя).

Когда правивший Кипром «малый император» Исаак Комнин (да, из тех самых Комнинов) в бою за гавань Лимасола попытался воспрепятствовать высадке войск Ричарда Львиное Сердце, он разместил на берегу многочисленные отряды конных лучников очень грамотно: если бы это происходило во время Первого крестового похода, когда роль арбалета в ходе таких операций еще не была толком определена – крестоносцев могло ожидать только поражение. Но на дворе уже 1187 г., так что по греческим всадникам еще на подходе, точнее, на «подплыве» была открыта плотная арбалетная стрельба: с бортов подходящих к берегу кораблей, со шлюпок… пехотинцы, идущие к берегу вброд, начинали стрелять еще по грудь в воде – правда, вряд ли они смогли бы в этих условиях перезарядить оружие, но один залп им сделать удавалось… Конные лучники, попав под такой обстрел (прицельный, «бронебойный», наносящий тяжелый урон!) на такой дистанции, когда они сами могли своих противников обстрелять не очень-то прицельно, практически без надежды пробить защитное вооружение – отступили с потерями, не использовав шанс «подловить» врага в единственно уязвимый момент, на высадке. Что определило исход не только этой битвы, но и всей войны за Кипр…

У сицилийских норманнов еще в эпоху раннего рыцарства тяжеловооруженная конница подкреплялась организованными отрядами стрелков – лучников и арбалетчиков

Ко времени расцвета рыцарства арбалет в конном бою имел не такие уж малые возможности!

В ходе сухопутной кампании 1191 г., являвшейся продолжением все того же похода (только уже с другим противником: не «какой-то там» Комнин, а сам грозный Салах-ад-дин), арбалетчики очень хорошо проявили себя в ходе марша на Аскелон. Этот эпизод обычно именуют, по завершающему событию, «битвой при Арсуфе», что вряд ли справедливо. Да, у самого Арсуфа стрельба из арбалетов тоже весьма способствовала победе крестоносцев, но гораздо важнее не этот «разовый» подвиг, а действия на длительном тяжелом марше. Салах-ад-дин сделал все для того, чтобы этот переход стал для крестоносцев