— Это моя фамилия, — устало объяснила я. — «Владеть стрелой».[3]
— Да ну… — проговорила Вени. — Неинтересно…
— А мне кажется, это не так уж глупо, — возразила Эллен. — По-моему, неплохая идея.
— «Хоть вещь и некрасива, да своя», — процитировала я.
Вени бросила на меня негодующий взгляд.
— Выпендриваешься, да? И что это значит?
— Миа читает Шекспира, — заступилась за меня Эллен. — По заданию учителя. Она заучивает стихи, вот и все.
Ригги снова забрал листок и внимательно на него посмотрел.
— А мне нравится, — заявил он. — Остроумная идея. Интересно, а я смогу как-нибудь обработать свою фамилию?..
Довольно долго мы корпели над всеми нашими фамилиями, но ничего путного у нас не вышло. С натяжкой мы получили «пак» — маленький рюкзачок для Эллен, но это не было настоящим символом. Сабоди и Аллен обработке почти не поддавались.
— У меня есть кое-что, — заявил вдруг Ригги. Все это время он что-то рисовал, сосредоточившись и никому ничего не показывая. С торжествующим видом он протянул лист с нарисованной на нем серией замков. — «Еще замок».[4] Поняли?
Мы-то поняли, но нам не понравилось. Ригги покрыл своими замками целый лист, а это едва ли можно назвать краткостью.
У меня же из фамилии Морлок получился вполне пристойный троглодит.
— Что это? — спросил Атилла.
— Это тоже «Морлок».
Вени выглядела недовольной, и Ригги мгновенно бросил вызов.
— Каким это образом эта штука означает «Морлок»?
— Это из одного старого романа, который называется «Машина времени». В нем есть раса подземных чудищ — морлоков.
— Выдумываешь, — не поверила Вени.
— А вот и нет, — обиделась я. — Ты сама можешь посмотреть в этой книге. Я прочитала ее еще в Альфинг-Куоде, так что все, что тебе нужно сделать, это запросить копию.
Вени посмотрела на рисунок. А потом вдруг сказала:
— Ладно. Я ее прочитаю.
Я почти полюбила ее за эти слова. Ведь я понимала, что не очень-то добра к ней, поднимая эту тему. Будь у меня такая фамилия, я лично могла бы воспользоваться троглодитом как символом, но то, что Вени переварит эту идею, да еще исходящую от меня, я никак не ожидала. Это требовало больше чем…
Объективности, но еще и способности отделить себя саму от своего имени.
— А вот и Джим, — сказал вдруг Атилла.
Джимми Дентремонт прошел между столиками, подцепил свободный стул и бухнул его рядом со мной.
— Привет, — сказал он.
— Где ты был? — спросила Эллен. Эллен — удивительная девочка. У нее светлые волосы и раскосые глаза со складкой эпикантуса. Совершенно дикая комбинация.
Пожав плечами, Джимми кивнул на кучу наших набросков.
— Что это все значит?
Мы ему объяснили.
— А, — произнес он. — Это просто. Свою фамилию я могу изобразить без всяких хлопот. — Он взял карандаш и нарисовал две горы, а между ними — тощую фигурку человека. Вместе с остальными я тупо уставилась на него.
— Моя фамилия означает «между гор», — объяснил он.
— Да? — усомнился Ригги.
— По-французски.
— Я и не подозревала, что ты знаешь французский, — сказала я.
— Я не знаю. Я только выяснил насчет своей фамилии, потому что знал, что она французская.
— А как я? — спросил Атилла. — Хотел бы я знать, не означает ли моя фамилия что-нибудь по- венгерски?[5] Джимми прочистил горло, оглядел всех, а затем повернулся ко мне:
— Миа, ты помнишь наше пари насчет приключения?
— Помню.
— Ну так вот, я его придумал. Я именно этим и был занят последние дни.
Немедленно Эллен потребовала объяснений, и мне пришлось повременить с вопросом, во что же такое я встряла.
— Если у вас пари, то какие в нем ставки? — спросил Ригги.
Джимми вопросительно посмотрел на меня, потом сказал:
— А мы вообще без ставок. Я думал, что если организую подходящее приключение, то Миа должна будет испытать его вместе со мной.
Под взглядами пяти человек мне ничего не оставалось делать, как соглашаться.
— Ладно. Принимаю.
— О'кей, — сказал Джимми. — Значит, так. Нам предстоит выйти на поверхность Корабля. Наружу.
— А это не опасно? — спросила Эллен.
— Это приключение, — ответил Джимми. — Приключениям полагается быть рискованными.
— И все-таки? Снаружи опасно? — спросила я.
— Не знаю, — признался Джимми. — Я не знаю, что там, я пытался выяснить, но не сумел. Но мы это сами узнаем, это будет частью приключения. Но даже если там неопасно, есть и другие трудные моменты. Нам придется достать скафандры, в которых выходят наружу, и еще надо будет как-то туда выбраться. Дело будет нелегким.
— Я тоже хочу с вами, — заявил Ригги.
— Только Миа и я. — Джимми покачал головой. — Но если вы захотите нам помочь, мы не откажемся. Помощь лишней не будет.
Ребята за столом переглянулись, потом все одновременно кивнули. В конце концов, мы были одной компанией, а приключение — слишком заманчиво, чтобы его упускать.
Наша шестерка в полном составе (Джимми был на шаг впереди, показывая дорогу) шла по коридору на Первом Уровне. Что-то особенное есть в том, чтобы быть частью тесно сплоченной группы. Это довольно волнующее чувство. И даже, если оно на 90 % самообман и мелодрама, все равно. Я наслаждалась этим, остальные — тоже, и я едва удерживалась от того, чтобы тайком не оглядываться, как разведчики во вражеском тылу; мне казалось, что это тоже входит в нашу игру.
Полуобернувшись, Джимми показал вперед и налево.
— Ну вот она…
В маленькой нише глубиной всего в пару футов аспидно чернела дверь, лишенная каких-либо опознавательных знаков. На Корабле это было странно: обычно люди старались наделить окружающие вещи характерными чертами, и в результате Корабль стал весьма колоритным местом. Черная же дверь, без всяких рисунков и украшений, явно несла предупреждение любому, кто к ней подойдет: «Держись от меня подальше!»
— За этой дверью — воздушный шлюз, — сказал Джимми. — А за шлюзом — поверхность Корабля.
На двери не было видно никаких кнопок, ручек или запоров, только отверстие для электронного ключа. Такой ключ, когда его вставляют в скважину, испускает дискретный сигнал определенной частоты, и замок открывается.
Атилла и Джимми кое-что понимали в электронике, и они вместе тщательно осмотрели дверь. Через
