огромные суммы на психологические тренинги, оставалось для нее разве что студийным достижением — перед зеркалом у нее получалось отменно. Но в реальной жизни темперамент очень быстро брал свое. Темперамент, из-за которого Дэн в нее влюбился, и даже когда влюбленность прошла, продолжал в ней нуждаться. Ее горячность, способность кричать по любому поводу — от радости, от ярости, от восторга, от страсти. Ее вызывающая живость. Он научился не слушать, что именно она кидает ему в лицо — просто смотреть, впитывать, набираться сил. Она это чувствовала — и заводилась еще сильнее. В конце концов, он оставался в чистом выигрыше, хотя сторонний наблюдатель сказал бы, что он разбит наголову.
Вилка давно была отброшена в сторону. Магда, схватившись за края стола, смотрела на него горящими глазами и шипела, как змея, которой наступили на хвост.
— Создавай моря для своих жмуриков! Ты сам ничем не лучше мертвеца. Зачем тебе живая женщина? С ней одни проблемы! Она, видишь ли, хочет на море!
Дэн нагнулся и подобрал вилку. Когда Магда иссякла, он кротко произнес:
— Почему ты решила, что я против?
Он знал, что это разозлит ее еще больше.
— А как я должна была это понять?
— Совершенно прямо. Мои… жмурики вполне могут обеспечить тебе хоть целый год у моря. У реального моря.
Она упрямо сжала губы и опустила глаза.
— Я сама в состоянии себя обеспечить, — буркнула она и с ненавистью посмотрела на вилку. — В этой чертовой забегаловке есть официанты? Или мне самой идти за чистой вилкой?
Дэн подозвал официанта. Магда уткнулась в свою тарелку. Сегодня вопрос с поездкой к морю снова удалось обойти. Он, в принципе, не против — этим она удовлетворилась. Но это не конец. В ближайшие дни Магда забронирует билеты и отель. Он скажет, что как раз в эти дни никак не может — и это будет правда. Очередной раунд скандала. После которого она все-таки уедет — одна, с подругой или — ему назло — с другом. Который едва ли продержится дольше двух дней, потому что ярость Магды иссякнет, едва она удалится от него, Дэна, на приличное расстояние. Возможно, из всего того, что у нее было, он самый подходящий партнер.
Дэн вздохнул. Ему стало скучно. Магда была интересна только в моменты пиковых напряжений. Сейчас, обессиленная приступом ярости, она казалась жалкой — но пожалеть у него не получилось. Никогда не получалось.
Он заказал ей кофе.
После обеда он все-таки вернулся в Склеп. Со следующим миром было куда меньше технических проблем. В нем корректно работали стандартные программы дизайна. В нем не надо было вручную раскатывать растрескавшиеся валуны и обсаживать их скудным разнотравьем. Всего лишь небольшая перемена климата — чуть прохладнее вечера, чуть резче суточные перепады температуры, обязательно лимоновая рощица, в которой хилые деревца постоянно роняют цвет из-за неожиданных ночных холодов. Это был его фирменный знак — ни одного до конца совершенного мира. Что-то обязательно должно идти не так — какая-то мелочь, не мешающая жить, но не позволяющая заподозрить в Творце педанта. Человек не в состоянии долго выдерживать совершенство. Даже если этот человек мертв.
В.-У выругался и повторил команду. Никакого эффекта. Он переключился на ручное управление и уставился на командную панель. Параметров было не меньше трех десятков, каждый регулировался ползунком. Почти все ползунки мигали сообщением «недоступно», а остальные прочно сидели в красной зоне. В.-У потянул один из них назад в голубую. Шатер дернулся, словно под порывом ветра. В.-У поманил следующий ползунок. Оболочки вокруг поплыли. А в следующий момент без всякого вмешательства с его стороны, шатер распался на хаотичный набор цветных пирамидок. У В.-У зарябило в глазах. Он зажмурился, наугад ткнул в панель. Шатер исчез. Панель тоже погасла. В.-У. вздохнул, помахал кистью, прогоняя панель прочь, сел на землю и задумался.
Кто мог подумать, что получится так криво? Ведь поначалу все шло совершенно по плану. Как в учебнике по космонавтике информационной эры. Собственно, в его случае планы могли быть только самыми приблизительными. Никто не знал хорошенько, как пойдет дело на бете/Mensa4. Она вообще могла оказаться непригодной для колонизации — система беты Столовой горы находилась слишком далеко от поверхности земной инфосети, и погрешность в интерпретации данных могла оказаться колоссальной. Сам архив В.-У67Х-3 был экспериментальным, он был сжат в суперплотную информационную структуру, способную преодолеть огромное расстояние с невероятной скоростью. В.-У путешествовал налегке — от его исходной человеческой личности в архиве остался минимум, необходимый для запуска программ и сборки основных структур сознания. Все остальной ушло на прокладку канала, по которому пакет за пакетом ему досылали необходимую информацию.
Спасибо хоть этот канал работал стабильно.
Но этого канала было мало — его хватало ровно на обеспечение потребностей одного пионера- колониста.
В.-У снова подозвал командную панель и вызвал Службу поддержки Космического бюро.
— Программы организации среды не работают, — без предисловий объявил он.
— Конкретизируй.
В.-У на секунду задумался, с чего начать. Хуже всего шла стройка. Он уже третьи сутки пытался построить дом. Начал с проекта коттеджа, в котором могли бы поселиться две-три семьи, а час назад потерпел неудачу, пытаясь соорудить обычный походный шатер.
— Утилиты для настройки оболочек жилого пространства, — сказал он.
— Тестированы перед отправкой, — ответил дежурный техник после паузы.
— Они не работают, — упрямо повторил В.-У.
— Пиши рапорт о повреждении, — ответил техник. — Объясни причины.
— Я не знаю причин. Это вне моей компетенции.
— Опиши в подробностях возникшие трудности.
— Я описал в подробностях — она не работает, — сказал В.-У. — Я не могу создать даже схемы оболочек.
— Невозможно, — произнес техник. — Программа тестирована и признана исправной. В полевых условиях могут обнаружиться небольшие проблемы в тонких настройках — цветовые гаммы и текстуры.
— Какие текстуры? Программа зависает на этапе выбора схем!
— Нарушение правил эксплуатации?
— Я не нарушал правил, — ответил В.-У. — Может, старый релиз?
— Релиз признан пригодным для твоего типа организма и среды.
— Какого это — моего?
— Отказано в доступе к информации, — отрезал техник.
— Я настолько безобразен?
— Отказано в доступе.
В.-У набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание. Базовые эмоции отсечь при архивировании не могли даже самые передовые программы сжатия. То, что оставалось после сжатия, было даже не эмоциями — голыми аффектами. В этом таилась огромная опасность — не организованные в тонкие эмоциональные гаммы, аффекты, вырываясь из-под контроля, могли серьезно повредить сознание. Как правило, это приводило к гибели космонавта.
В.-У медленно выдохнул и напомнил себе, что техник действительно не имел права отвечать на его вопрос. Он всего лишь выполняет свою работу согласно какому-то там пункту должностной инструкции. Скорее всего, он даже не знает, где она лежит, информация о его, В.-У, жизненной форме. Антропологи, к которым стекалась информация с датчиков, пронизывающих его тело, хранят свои тайны свято. Модель, которую они построили, скорее всего, неточная. Они вообще мало что могут сказать точно, эти мальчики и девочки из антропологического — но щеки надувают, что ты. Секретность, конспирация и тайное знание. Вот только по их данным никогда нельзя нормально отладить программу выживания.
Информация, касающаяся внешнего вида адаптированного организма, засекречивалась, чтобы не отпугивать потенциальных колонистов. Не каждому захочется превратиться в чешуйчатый гриб, пускай даже
