Надо привыкнуть к этой мысли. Не куда-то не торопимся, а вообще не торопимся! Со мной это случается > только в море. В Софии крутишься как белка в колесе/ и постоянно находишь себе новые дела, а здесь ты ничего не решаешь — ты всецело зависишь от случайных факторов: от ветра, от волн, от течения. И ты никак не можешь на них повлиять. Можешь бороться с ними, но не можешь изменить их…
Ура, ветер! Притом восточный. Попутный. Поднимаем грот, затем стаксель — и полный вперед! Лаг показывает полтора узла. Плюс три — скорость течения. Превосходно!
К обеду ветер усиливается. Скорость увеличивается до трех, затем до четырех узлов. Дует восточный средиземноморский ветер. Тот, который вытолкнет нас прямо в океан.
— Хорошо начинаем, Юлия!
Скала Гибралтара давно исчезла из виду.
Странно, но я ни с кем и ни с чем мысленно не прощаюсь. Никаких щемящих душу воспоминаний или мрачных предчувствий. Мне легко и весело. Смотрю на лаг — четыре с половиной узла.
Ветер все крепчает.
Нас атакуют акулы. Ведут себя прямо-таки вызывающе.
Волнение небольшое, и пока не похоже, чтобы оно усиливалось. “Джу” идет отлично. Румпель легок, и остается надеяться, что у нас не будет проблем с парусами.
На фордевинде и бакштаге ход оказался ниже моих ожиданий. Жаль — до самой Кубы будем идти на этих курсах.
Ветер еще усиливается. Волны ударяют в борт, но пока не заливают нас. Опускаем стаксель. На одном гроте делаем четыре узла! Браво! Оставляем за кормой милю за милей.
Если дела пойдут так и дальше, то к закату мы увидим знаменитую Тарифу и сделаем поворот, чтобы пересечь Пролив. Именно между Тарифой и Танжером находятся водовороты. Их описывали еще в древности. Они указаны на всех картах. Мне рассказывали о них немало ужасов, и мое сердце сжимается от предчувствий.
Вот и Тарифа. Обычный приморский городок. Зажигаем сигнальные огни и поворачиваем. Течение уже изменило свое направление, но при таком ветре нам все нипочем.
Курс на Африку. Прямо против нас мигают огни Танжера. У меня такое чувство, что я когда-то уже переплывал Пролив. Мы сменяем друг друга на румпеле через пять часов. До сих пор ничего интересного, ничего из ряда вон выходящего. Очень крепкий ветер, прекрасный ход — чего же еще?!
Ход выше всяких ожиданий. Я раздумал бросать якорь.
На нашем плане показаны старые испанские и английские крепости по берегам. Крестиками обозначены затонувшие корабли. Их достаточно много, и у меня нет никакого желания войти знаком “ + ” в карты и справочники.
Водоворот? Ведь я видел, что прямо по курсу беспорядочно пенятся барашки! Вот она, неопытность. К тому же я слишком увлекся картой…
По правде сказать, эти знаменитые водовороты не так уж страшны. Немного беспорядочной качки и соленых брызг. Я представлял себе нечто гораздо более грозное.
Вспоминаю водовороты на реке Струме. Этой весной в большую воду мы с несколькими друзьями создали новый вид спорта — проплыли в ластах и мотоциклетных шлемах через пороги и водовороты. Один водоворот закрутил меня и несколько минут колотил о камни. Я едва выбрался на берег и потом целую неделю еле волочил ноги.
По сравнению с нашими Гибралтарские водовороты просто пустяк. Даже такая скорлупа, как “Джу”, проходит их, не зачерпнув и стакана воды.
Стемнело. Там и сям огни кораблей. И совсем близко— огни Танжера.
Когда мы подошли к Танжеру, течение было встречным. Ветер ослабел (африканский берег явно подветренный), и мы застряли против входа в порт.
Почти не движемся. Начинаем нормальные пятичасовые вахты. Юлия первая. В 12 часов ночи она ляжет спать.
Первая ночь на “Джу” в открытых водах. Видимость идеальная. Небо усыпано звездами. Мои мысли об океане. Как он выглядит? Какова волна? Все утверждают, что океанские волны большие и пологие, как холмы. И гораздо менее опасны, чем черноморские. А течение? Нам не приходилось подолгу бороться с течением. Справимся ли? Достаточно ли для океана моих скромных познаний в навигации?
Юлия, судя по всему, не задается этими вопросами и спит, как младенец. Течение слабеет и постепенно меняет свое направление. Мы снова несемся при полных парусах — гроте и стакселе — в сторону Эспартеля. Я уже вижу маяк и держу курс прямо на него.
В 1 час 30 минут мы проходим в полусотне метров от мыса, на котором высится маяк, и вступаем в Атлантический океан.
Я решил не будить Юлию ради этого торжественного и долгожданного мига. Ей гораздо важнее как следует отдохнуть. Океан мы будем наблюдать еще около трех месяцев.
Впереди у нас 4400 миль до Сантьяго-де-Куба. Если учесть неизбежные отклонения и снос из-за ветра на юг, то получится гораздо больше.
Отмечаю вступление в океан глотком виски и сигаретой.
Ветер свежий. Волна средняя. Лучшая погода для плавания под парусом. Океан явно решил очаровать меня. Думается только о хорошем. Я почему-то уверен в успехе.
Несмотря на то, что уже поздно что-либо поправить, начинаю упорно вспоминать, какие из пожиток мы забыли во время подготовки, и, к великой своей радости, ничего не могу припомнить. Нелишне заметить здесь, что мы строго придерживались списка обязательного снаряжения спасательной лодки, регламентированного конвенцией СОЛАС-60. Сверх него мы захватили секстант, транзистор и хронометр, что, надеюсь, успеет взять с собой и всякая догадливая жертва кораблекрушения.
Сижу на носу и думаю о Яне. Ей был месяц, когда мы втроем отправились на одно из первых собеседований о будущей экспедиции. Яну повсюду возили в коробке из-под сигарет.
Мы оставили ее в машине, попросив лежать смирно и не плакать, так как это очень важно для исхода дела. Когда мы вернулись, она безмятежно смотрела на нас своими огромными глазами и улыбалась.
Милая Яна. И на твои плечики легла доля хлопот по экспедиции. Сколько раз ты терпеливо дожидалась нас в своей коробке перед подъездами разных учреждений!
Впервые с такой остротой осознаю, что мне будет очень тяжело без нее. Плохо расклеиваться в самом начале. Никакой радости и облегчения от того, что мы наконец-то в море.
Не смею взглянуть в глаза Дончо. Он занят чем-то своим, мурлычет под нос какую-то песенку, время от времени вопрошает: “Юлия, это, кажется, Тарифа?”, “Как ты думаешь, водовороты очень большие?” Правда, это в основном риторические вопросы…
Послеобеденные часы тянутся медленно. Пытаюсь не думать о Яне, но безуспешно. Знаю, что пора включаться в режим, чем-то заняться, но ничего не могу с собой поделать. Меня не интересует ни то, где мы находимся, ни то, куда и с какой скоростью идем. Но сажусь на румпель.
Ветер взялся за нас всерьез. Наша оранжевая шлюпка рвется вперед. Чувствую на губах первые соленые брызги. Вместе с ними приходит и успокоение. В голове уже не стучит неотвязное: “Яна! Яна!”
— Водоворот! — кричит Дончо.
Кругом кипят пенные барашки. Но это не так уж внушительно. На лице Дончо написано разочарование.
