– Мне платят не за то, чтобы я думал, господин Филиппов. Я лишь выполняю свои обязанности.
Охранник снова свистнул, и оба пса неожиданно ринулись вперед, как будто собираясь наброситься на Алекса. Но они миновали его, свернули налево и по круговой дорожке убежали куда-то в лес. Алекс по- прежнему стоял как завороженный. Над этими существами власти у него не было.
– Прошу вас, господин Филиппов, следуйте за мной.
Войдя в дом, они оказались в огромном холле, переходящем в гостиную с удобными креслами и диванами, возле каждого из которых стояло по столику с дорогими настольными лампами, заливавшими пространство вокруг мягким теплым светом. Но не это сразу же привлекло внимание Алекса – нет, он увидел Робеспьерра и Румянцева, стоящих в глубине гостиной и осторожно улыбающихся.
Румянцев оказался коренастым мужчиной в фиолетовом бархатном пиджаке, подпоясанном серебряным шнуром. Всем своим видом он больше всего напоминал какой-то фамильный портрет. Густые каштановые волосы были коротко подстрижены, а из-под кустистых бровей выглядывали голубые глаза. Алекс вдруг вспомнил окончание румянцевского досье.
После подтверждения итогов Беловежских соглашений между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Украиной, а также отставки Михаила Горбачева в 1991 году с СССР было официально покончено. Началась приватизация всего и вся, в том числе и средств массовой информации, и благодаря многомиллионным взяткам Владимир Юрьевич Румянцев получил полный контроль над новым российским телевещанием. После запуска «Спейс-Диска» была создана первая российская коммерческая телекоммуникационная система, которая связала воедино телевизионные приемники всех россиян. Такая монополия тут же получила благословение как высших законодательных органов страны, так и самого президента Лаврова. На сегодняшний день Румянцев является владельцем крупнейшей в России спутниковой телевизионной вещательной системы, способной соперничать с такими гигантами, как американская «Си-эн-эн» и британская «Скай Ньюз Ченнел».
Преобразовав структуру компании таким образом, чтобы появилась возможность выплачивать крупные дивиденды акционерам, в основном бывшим партийным деятелям, крупным военным и политикам, Румянцев оставался владельцем восьмидесяти шести процентов акций, оцениваемых в тридцать шесть миллиардов долларов. Склонность к выпивке никогда не мешала ему безжалостно достигать своих целей. Он буквально спал и видел, как бы еще расширить и укрупнить «Глоба-Линк». Тут его ничто не остановит, и он уничтожит любого, кто осмелится встать у него на пути. Учитывая возможное вступление России в НАТО, Румянцев уже включил в свои планы и президента Виталия Лаврова, который оказал влияние на руководство других стран, добившись их согласия стать частью обширной империи мировых корпораций, действующих в условиях новой единой экономики.
Алекс уже давно понял, что Румянцев и Робеспьерр являются в «Глоба-Линк» тяжеловесами, а люди вроде Филиппова обречены или идти в ногу, или отправляться прямиком на тот свет. Причем никто о них и не вспомнит, как это произошло даже с куда более крупными фигурами – послом Фармером и главнокомандующим войсками НАТО Анатолем Боннардом.
По-прежнему улыбаясь, Румянцев сделал шаг навстречу Алексу и протянул руку.
– Очень рад, что вы пришли, господин Филиппов. Или я могу называть вас просто Михаил Михайлович?
– Интересная у вас манера принимать гостей, – саркастически заметил Алекс, имея в виду питбулей. – Интересно, чем вы собачек кормите? Чистой вырезкой, что ли?
– Да, вы не лишены чувства юмора, – улыбнулся Румянцев. – Это хорошо. Накануне столь радикальных перемен без чувства юмора ну никак не обойтись.
Приблизился Робеспьерр, они с Алексом обменялись рукопожатием. В своей ладони Алекс ощутил длинные тонкие пальцы, тронутые артритом, – это был все тот же высокий худой человек шестидесяти с чем-то лет.
– Рад видеть вас снова, – сказал он.
– Благодарю и прошу прощения за неприятный инцидент, случившийся при выходе из отеля. Я испытал большое облегчение, узнав, что ваш охранник серьезно не пострадал.
– Это была просто неуклюжая попытка приставить к вам охрану на тот случай, если вы измените позицию по обсуждавшемуся нами вопросу.
– Мне стало известно, что вы в Женеве собираетесь голосовать против, – вмешался Румянцев. – Если позволите, то постараюсь убедить вас изменить позицию.
– В таком чудесном доме просто невозможно вести себя невежливо по отношению к хозяину, – заметил Алекс. – Хотя, как говорят, порой я чересчур откровенно высказываю свое мнение, особенно когда чувствую, что люди со мной лукавят.
– Только не в данном случае, – заметил хозяин. – Прошу вас, садитесь, устраивайтесь поудобнее. Может быть, бокал французского вина или рюмку русской водки?
– Вина, пожалуй.
– Ну, вина так вина. Думаю, стоит поднять тост за добрые отношения между серьезными деловыми людьми, которые не утратят своего значения и после совещания в Женеве.
– Вон он.
Юсуфов, дабы быть уверенным в том, что все идет как надо, восседал на переднем сиденье автомобиля. Христенко, проработав допоздна и выйдя из штаб-квартиры СВР, сел в ожидающую его машину, и она тронулась с места. Юсуфов приказал двигаться следом примерно с километр, потом свернуть в сторону, а место его машины заняла другая. Юсуфов же, чтобы не отстать, продолжал двигаться по параллельной улице.
За развитием событий он следил по радио. Разговоры были краткими и деловыми. В преследовании принимало участие шесть машин, которые часто сменялись, но одна постоянно была впереди ведомого, другая позади. Машина Христенко остановилась у небольшого круглосуточного магазинчика. Было известно, что он останавливается здесь несколько раз в неделю. Естественно, в магазине у Юсуфова имелся свой человек, таких вещей полковник не упускал. Было очень важно знать, что именно покупает Христенко, с кем он разговаривает.
После того как он рассказал об этом деле всем заинтересованным лицам, включая и президента Лаврова, который проявил личную заинтересованность, несмотря на занятость, связанную с предстоящим совещанием по проблемам СОИ в Женеве, Юсуфов мог бы сказать, что все идет своим чередом. Машина Юсуфова внезапно рванулась вперед, обгоняя автомобиль Христенко, и полковник вышел из нее напротив дома генерала, как раз там, где находилась квартира, занимаемая его группой.
Наблюдатели ненавязчиво поглядывали в окна, они видели, как машина Христенко подрулила к подъезду, генерал выбрался из нее и вошел в парадное.
– Объект вошел в здание, – послышался трескучий радиоголос из динамика.
Когда Христенко выходил из лифта, мимо прошествовала юная пара, шепча друг другу слова вечной любви, и скрылась за поворотом. Микрофоны уловили только часть их пылких признаний, тем временем Геннадий Игоревич отпер входную дверь.
– Он на экране, – возвестил оператор.
– Держитесь подальше от окон, – посоветовал Юсуфов, но люди с биноклями и так стояли уже довольно далеко от них. Пока свет в квартире был выключен, никто не смог бы заметить, что там кто-то есть.
Что членам группы больше всего нравилось в старом генерале, так это его привычка держать шторы раздвинутыми. Они следили за тем, как он проходит в спальню, переодевается, накидывает халат и влезает в шлепанцы, потом отправляется на кухню, разогревает себе суп и варит сосиски. После этого Христенко вскрыл бутылку водки, сел за стол и просто уставился в окно.
– Несчастный одинокий старик, – посочувствовал один из агентов. – Хотелось бы знать, его решение помочь французской шпионке явилось актом отчаяния, желанием вновь ощутить прилив адреналина или чем-то иным?
– Как бы там ни было, мы это скоро выясним, – ответил ему Юсуфов.
Робеспьерр и Румянцев, впрочем, как и прочие главы крупнейших мировых корпораций и политические лидеры держав, просто пугали Алекса. Кто он такой по сравнению с двумя миллиардерами,
