менее чем полторы сотни — мне довелось видеть опасных акул не более 15 раз.
Глава XIII. О том, что и как было
Будь искусным в борьбе,
в громе битв ты себя не жалей.
Чтоб смеяться над равным себе
и над тем, кто сильней.
Первая встреча с живой акулой в ее собственных владениях произошла у меня буквально в первые же дни моего выхода в тропическое море. Случилось это напротив пляжа Бакуранао, где мы с Армандо не столько охотились, сколько рассматривали останки затонувшего корабля. Армандо обучал меня технике ныряния и пребывания под водой, однако с нами, конечно же, были ружья. Своим я и не замедлил воспользоваться, когда, несколько раз нырнув, хорошенько разглядел бок и плавники рыбы, стоявшей под металлической станиной, обросшей водорослями и заселенной различными ракушками. В следующий миг из-под рамы вылетела метровая черная рыба. Я ухватился за рукоятку ружья обеими руками, и рыба завертела меня, как если бы я был мельничным жерновом, а она очень старательным волом.
Армандо поспешил на выручку. Подтянул стрелу, ухватился за нее и рукояткой ножа нанес несколько ударов по голове моей добычи.
Нетрудно себе представить охватившие меня чувства, когда я понял, что это акула. Армандо только потом рассказал, что это акула-кошка, или нянька, и она безобидна для человека, так как рот ее слишком узок, а зубы расположены глубоко в пасти. Оказалось к тому же, что она несъедобна. Вместе с тем Армандо предупредил меня, что акулы эти опасны, когда, испугавшись, выскакивают навстречу охотнику из гротов и других укрытий, ибо прикосновение ее шершавой, как наждак, кожи оставляет на теле пловца глубокие следы.
Буквально через месяц с тем же Армандо мы выискивали по дороге к курортному городу Варадеро места скопления рыб. На куканах наших уже висело по несколько рыбин, и мы направлялись к нагромождению камней, когда я увидел акул, которые шли со стороны моря параллельным курсом. Я просигналил. Армандо, плывший несколько впереди меня, возвратился. Акулы повернули к нам и стали. Нас с ними разделяло не более пятнадцати метров.
Армандо показал, что надо свинчивать наконечники. Тем временем акулы осторожно приблизились. Я уже был хорошо проинструктирован Армандо и начитался всякой литературы, но меня вдруг зазнобило. Бросив спасительный взгляд в сторону кукана, на который только что была насажена рыба, я убедился, что она еще живая и ходит, таская за собой кукан.
Акулы не были крупными. Самка достигала чуть более полутора метров. Голова — сплюснутая, рыло короткое, плоское, закругленное, глаза — пуговки, преобладающий цвет по всему телу светло-каштановый с оранжевыми подпалинами. Пасть, почти как у клоуна в цирке, обведена ярко-белой каймой.
Самец сделал еще движение в нашу сторону. Армандо вытянул по направлению к нему руку с ружьем. Хищник проворно вильнул и подплыл к моему кукану. Остановился на расстоянии полуметра, «понюхал». К нему подошла самка. Армандо последовал за ними. Но самка, очевидно, уже что-то «сказала» — мне так подумалось, — и пара акул спокойно отошла от кукана, растворившись в синей мгле моря.
— Галано, — объяснил мне Армандо, — желтая акула. Между прочим, мясо съедобно.
Я содрогнулся от мысли, что Армандо мог бы ввязаться с ними в сражение, и скорее потащил его подальше от места встречи с акулами.
Еще больше страху натерпелся я, когда примерно через год после того, как начал охотиться на Кубе, вышел в море со старым рыбаком на моторной лодке и мальчиком лет пятнадцати.
Добытая рыба забрасывалась нами в лодку. Но вот старик оставил весла и почему-то вздумал возиться с мотором. Мы с мальчиком невольно отдалились и принялись насаживать рыбу на мой единственный кукан.
Вдруг мальчуган закричал: «Tiburo′n!»[14] — и быстро поплыл к лодке. Мимо, не обращая на меня никакого внимания, проплыла дьентусо — свирепая мако, остроносая сельдевая, или, как ее еще называют, макрелевая, акула. Основной спинной плавник — как горб верблюда, второй, совсем незначительный, отнесен к мощному серповидному хвосту, у которого верхняя и нижняя части почти одинаковы. Окраска дьентусо — темно-серо-синяя сверху и белая снизу.
Хищница осторожно подошла к кукану, на котором большая часть рыбы еще не уснула, описала круг и затем только ткнулась носом в одну из рыбий. Не знаю, откуда взялась у меня жадность — в лодке лежало достаточно рыбы, — но я потянул кукан на себя. Конечно же, акула не понимала, кто был виновником ее испуга, но она отпрянула в сторону и направилась ко мне. Я инстинктивно замер, хотя и знал, что делать этого нельзя; забыл и то, что со стрелы надо бы свинтить наконечник. Однако, быстро подавив в себе ощущение страха, я поплыл навстречу акуле. Мако свернула и вновь возвратилась к кукану. Теперь она поднырнула и прошла рядом, боком коснувшись висевшей на кукане рыбы. Так она заходила раз пять-шесть, всё что-то изучала и никак не решалась приняться за еду.
Помогли ей неожиданно пришедшие с разных сторон две белые акулы. Они были чуть поменьше, но мощные, широко расставленные грудные плавники, словно стабилизаторы диковинной ракеты, и широкая во все рыло пасть внушали уважение.
Эта пара также поначалу «обнюхивала» кукан с рыбой, пока кто-то из троих наконец не решился открыть пасть. И началось пиршество. Акулы спешили, старались выхватить друг у друга кусок и, дрожа, заглатывали отхваченные части наших: рыб.
Вовремя вспомнив советы более опытных охотников, я отцепил линь кукана от ружья и поспешил к лодке. Чем дальше я уплывал от акул, тем больше торопился.
Когда же через несколько минут мы на веслах подошли к поплавку, вокруг все было тихо. На кукане не осталось даже рыбьей чешуи, зато на поплавке были многочисленные глубокие следы. Очевидно, каждая из акул хотя бы раз попробовала его на зуб.
Однако первая, по-настоящему охотничья встреча с этой морской хищницей произошла в октябре 1966 года, когда мы с Оскаром и еще тремя кубинскими охотниками добрались до коралловых рифов южного побережья острова Пинос. До мыса Гуаналь оставалось рукой подать. За рифом почти сразу проходила бровка береговой отмели, поэтому он был полон крупной рыбы. Ловцы губок предупреждали нас, что рифы Пииоса — излюбленное место акул.
На этот раз мы вышли в море на моторном баркасе вместе с бригадой «губочников» из Новой Херо′ны, за что должны были выполнить установленные нам нормы сбора губок. С «рабочей» задачей мы дружно справились в какие-нибудь полчаса, затем попросили перегнать баркас по ту сторону рифа, где и охотились в свое удовольствие, пока бригада чистила губки.
Акула — серовато-бурая спина, серое брюхо, широкие темные поперечные полосы на боках, тупое короткое рыло, сильно вытянутый грудной плавник, тонкий остроконечный хвостовой плавник, верхний луч которого гораздо длиннее нижнего, — появилась сразу, без предупреждения. Она сорвала со стрелы небольшого агуахи — миктероперку, прежде чем охотник, которого звали Луис, успел что-либо сообразить.
Поскольку мне показалось, что он сам был атакован, я торопливо просигналил, и мы все поспешили к нему на выручку. Между тем Луис уже отбивался от наседавшей на него хищницы, отталкивая ее стволом разряженного ружья. Увидев нас, акула — а в ней было более двух метров — чуть отошла. Охотник успел перезарядить ружье. Я принялся было свинчивать наконечник, но Оскар сжал пальцы левой руки в кулак, оставив торчать большой, и несколько раз покачал им. Это на языке подводных охотников означает «нет» или «не надо». Затем он пересадил шнур стрелы с ружья прямо на линь кукана. Оскар явно решил напасть на хищницу! Мы последовали его примеру.
Тем временем акула снова и довольно прытко направилась к избранной ею жертве. Чем Луис
