держалась высокомерно и уверенно, другая ж, явно изможденная всеми этими событиями, казалась бледной и подавленной.
Ему достаточно одного беглого взгляда на просительниц, чтобы все встало на свои места. Ясно, что изнуренная явно хочет поскорее домой, к очагу, баюкать младенца и петь ему колыбельные.
Не успели они дойти до Его трона, как Он уже знал, кто настоящая мать младенца.
Женщины упали к Его ногам, склонившись до пола.
– Поднимитесь, – приказал Он.
Он не выносил унижающихся женщин. Они поднялись. Та, что держалась высокомерно, заговорила первой. Перечислив все Его титулы, она наконец перешла к делу:
– …Эта самозванка, утверждающая, что ребенок ее, несколько раз пыталась отнять его у меня, хотя никому из мудрецов, к которым мы приходили, не смогла доказать, что она – его мать.
– Но и ты не смогла сделать того же, – сурово произнес Он. – Довольно объяснений. Обе вы утверждаете, что ребенок – ваш. Правда ли это?
Женщины кивнули.
– И никто из вас не смог доказать свое материнство?
Женщины покачали головами.
– Ты говоришь, что твой ребенок жив, а ее мертвый, а ты говоришь: мол, нет, мой ребенок жив, а твой мертвый.
Женщины молчали.
Он поднялся, вытащив из ножен у трона свой кривой меч.
– Ну что ж, раз вы обе претендуете на него, то самым мудрым будет то, что не огорчит ни одну из вас. Каждой – по половине младенца!
С этими словами Он занес меч над свертком.
– НЕЕЕЕЕЕТН! – закричала одна из женщин, заслоняя ребенка своим телом.
Он в растерянности остановился, глядя, как высокомерная женщина прижимает к груди плачущий сверток. Изнуренная же стояла, безразлично глядя себе под ноги.
– Отдайте ребенка ей! – кричала высокомерная женщина, и слезы ее капали на пол. – Только не убивайте его!
– Ну уж нет, пусть же не будет ни тебе, мне, – внезапно проговорила изнуренная. – Руби его о, великий Шеломо!
Он опустил меч. Вот тебе раз. Хорошо, что сразу не стал утверждать: кто мать, а кто не мать. Опозорился бы.
– Вот настоящая мать младенца, – возвестил Он по возможности твердым голосом, указывая на высокомерную женщину…
Когда все ушли, Он со вздохом вновь уселся на трон и задумался. Надо быть повнимательнее со своими предчувствиями. Интуиция, как выясняется, может сыграть плохую шутку. А ведь впереди еще столько лет правления, столько судов и философских поединков! Держись, Шеломо. Держись, Соломон.
Кто сказал, что быть королем – просто?..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
МАТ
– Ловушки, ямы на моем пути
– Их Бог расставил н велел идти.
И все предвидел.
И меня оставил.
И судит!
Тот, кто не хотел спасти!
Гильгамеш с интересом разглядывал Его, а Он с интересом разглядывал Гильгамеша. Царь Урука стоял перед Ним, человек, слава о котором дошла даже до этого захолустья. Уже пять лет как Он, оставив суетной мир, поменял ратную жизнь на любовь. Его жена стояла рядом, держа Его за руку.
Гильгамеш строен и силен – мощь чувствуется в каждом мускуле его крепкого тела. Он стоял перед Ним на одном колене и ждал разрешения заговорить. Вздохнув, Он поднял руку в разрешающем жесте.
– О великий Ут-напишти, – произнес Гильгамеш. – С большим трудом нашел я тебя и хочу задать лишь один вопрос.
Он ничего не сказал в ответ, продолжая внимательно рассматривать Гильгамеша, Великий воин явно волновался. Интересно, что именно он хочет спросить.
– Из уст мудрецов узнал я, что ты единственный смертный, обретший бессмертие, – продолжал Гильгамеш. – Мой друг Энкидупал по вине богов, очи мои застилают слезы, и мысли мои лишь об одном, что есть смерть? Ужель и я когда-нибудь умру?
Прикрыв веки, Он погладил курчавую бороду. Нелегкий вопрос задал Ему Гильгамеш. Что ответить великому воину? Будь на его месте кто-нибудь другой, можно было бы просто отослать его к демонам, но не Гильгамеша. Этот шумерский герой войдет в историю… И ему нужно помочь.
