Дженни уселась на диван, взяв в руки старую книгу…
Прошло еще два дня. Белый по-прежнему находился в Манаусе, и я начал волноваться. Неужели он решил обосноваться там? Или же просто ищет Майка? Что ж, надеюсь, Майк действительно улетел в Канаду, Тогда Белый наверняка потеряет след.
Мы с Дженни внимательно наблюдали за его сигналом, и он оставался нестабильным. Значит, Белый носится по городу. Какой он, однако, непоседа.
Наконец как-то вечером Дженни сказала:
– Он отправился в путь.
Я тут же подскочил к определяющему прибору.
– Посмотри на его сигнал, – взволнованно сказала Дженни. – Что-то тут не так.
Она права. Сигнал сильно мерцал, так, словно наш прибор стал эхолотом. Белый то пропадал, то появлялся на нашем «экране», и мне это не нравилось. Обычно сигнал оставался четким, без искажений. Иногда он казался мутноватым, когда Белый пытался заблокироваться. Но он никогда не мерцал. Это что-то новенькое. Неужели ему удалось найти Жезл? Или какой-то другой артефакт?
И, хотя объективных данных у меня не имелось, настроение резко испортилось. Я предпочитал думать о плохом, чтобы беда не стала неожиданностью. Лучше заранее подготовиться к неприятному сюрпризу.
– Куда он направляется? – спросили.
– В Европу, – ответила Дженни, чуть улыбнувшись.
Я выпрямился. Значит, мои прогнозы подтвердились. Белый возвращается. Мы сэкономили массу сил, не гоняясь за ним, а спокойно наблюдая за его передвижениями. Теперь осталось только ждать, когда он где- нибудь обоснуется. И тогда мы нанесем удар.
В дверь постучали. Я пошел открывать, предварительно спросив:
– Кто там?
– Молоко и хлеб! – ответил мне мужской голос. «Хозяйка заболела, – подумали. – Наверное, это ее сын». Взявшись за ручку двери, я ощутил какой-то странный импульс…
Распахнув дверь, я увидел перед собой бородатого человека в кожаной куртке и джинсах. В руках у него не оказалось ни молока, ни хлеба, зато был пистолет, дуло которого мгновенно уперлось мне в грудь.
Должен сказать, что удар девяти граммов свинца в диафрагму очень неприятен. Когда прогремел выстрел, я почувствовал сильный толчок в грудь и отлетел метра на два в глубь холла, опрокинув вешалку. Меланхолично поставил себе диагноз: пробито левое легкое, в которое начинает вливаться кровь, сердце, к счастью, не задето. Я понял, что на регенерацию теперь уйдет минут пять, в течение которых я практически беспомощен.
Тупая боль сверлила грудь, кровь залила мой свитер, крупными каплями падая на деревянный пол; я попытался вздохнуть, но кровь пошла горлом, и я понял, что лучше не пытаться дышать. Тогда я задержал дыхание, мысленно бормоча целительные заклинания. С момента выстрела прошло несколько секунд, за которые бородач успел войти в дверь и навести на меня пистолет, целясь на этот раз в голову. Помешать ему я не мог.
Прикончить меня ему не дала Дженни, которая прибежала из гостиной на звук выстрела. Ее удар отшвырнул бородача к стене, однако он на удивление быстро очухался, и тут же исчез, материализовавшись вновь за спиной Дженни. Прогремел выстрел, но стрелял не бородач – стрелял Олег. Пуля пробила врагу плечо, его отшвырнуло к тумбочке с цветами, ваза опрокинулась, с громким звоном разбившись о пол.
Бородач вновь исчез, Дженни и Олег принялись нервно оглядываться по сторонам. Я уже мог дышать, рана затягивалась, кровотечение остановилось. Я поднялся и стал аккумулировать в себе энергию.
Бородач – Пешка, посланец Белого. Он человек, в котором Белый Король разбудил энергию и которому дал силу телепортации. Я ждал появления Пешки, и он появился между Олегом и Дженни. Олег не мог стрелять, потому что боялся попасть в Дженни, Дженни не могла выпускать энергию, потому что боялась задеть Олега.
Эти секунды промедления стоили им дорого, Пешка просто поднял пистолет и выстрелил сначала в Дженни, потом в Олега. Я с ревом выпустил в него накопившуюся во мне энергию. Ярко-оранжевый столб пламени пронесся через холл, и враг взорвался, забрызгав все помещение кровью и ошметками плоти.
Самочувствие оставалось паршивым, но я нашел в себе силы и пошел, шатаясь и скользя, к Дженни, которая лежала в луже крови у входной двери. Пуля раздробила ей левую ключицу, моя Королева стонала, прижав ладонь к кровоточащей ране, из которой толчками брызгала струя темной крови.
Когда я подошел, она посмотрела на меня мутными от боли глазами и сказала:
– Я справлюсь… Посмотри, что с Олегом.
Я отправился к Олегу, которого выстрел бородача перекинул через диван. Олег лежал на полу без сознания. Пуля попала ему в живот, рубашка еще дымилась, но я не увидел крови и догадался, что на Олеге бронежилет, который я дал ему в Праге. Молодчина, очень предусмотрительно, черт побери. Нам с Дженни бронежилеты тоже не помешали бы. Я взял Олега за руку, нащупал пульс и понял, что с ним все в порядке.
Боль медленно отпускала, я чувствовал, как моя плоть восстанавливается. Я переложил Олега на диван и отправился к Дженни. У нее регенерация шла медленнее, но она уже сидела, брезгливо стряхивая со своего свитера кровавые клочья Пешки. Я помог ей подняться.
– Ну что ж… – сказала Дженни. – Теперь мы, по крайней мере, знаем, что Белый тоже не спит.
Я хмыкнул, и это простое напряжение легких вызвало кашель. Прокашлявшись, я сплюнул на пол кровью и вытер рот. Дженни нагнулась, подняв из лужи крови облепленный кусочками плоти пистолет Пешки, и сказала:
– Пешки… Я всегда их недооценивала.
Она положила пистолет на стол и подошла к Олегу,
