этом крике смешались радость от того, что я жив, и облегчение – Белый кошмар остался позади...
Словно в ответ на мой крик, по пустыне прокатился трескучий гром, и я широко раскрытыми глазами уставился на гору, которая вдруг начала складываться, сворачиваться, будто гигантская рука мяла ее, словно фольгу, скатывая в маленький шарик. А потом из центра Клетки рванулся в небо яркий белый луч света, он на мгновение ослепил меня, заставил пригнуться и заскулить.
И вот, когда я валялся в пыли, скрючившийся и жалкий, именно тогда на меня обрушилось полное осознание всего, что произошло. Я все понял.
Я понял, что бросился в атаку на Белых, оставив позади товарищей. Я понял, что без меня они не смогли удержать защитный купол и их накрыла волна мерзких, склизких, гнойных тел... Понял, что они все погибли там, в пещере. Что, убив Скафа, Белые смогли открыть Клетку. Что я, выбежав за пределы Клетки, отдал им в руки победу. Что Прорыв состоялся.
Я валялся на земле, воя от стыда и раскаяния, прекрасно понимая, что своим побегом я обрек товарищей на гибель. Я понимал, что, стремясь убежать от кошмара, я выпустил его в мир.
– Простите меня! – орал я, набирая в горсти сухой песок. – Простите! Я не хотел!
Хуже всего – я понимал, почему выжил. Потому что самое мощное заклинание в моем арсенале – камуфляжный купол, который я неосознанно выставил, скрывшись от глаз Белых. В моей атаке на Белых не было ничего героического. Это была не атака, а банальный побег. Побег жалкого труса, который действительно ничего не достоин...
...кроме презрения.
Часть 3. Игра
Москва. Король
Я очень устал. По сути, я едва переставлял ноги, шагая вместе с Реджи и Барри по виляющей дорожке к искусственному пруду. Человеческое тело, к которому я прикован, пусть и максимально улучшенное Игроком, откровенно намекало, что силы организма все же не безграничны. Мышцы ныли, болели спина и шея, мне очень хотелось спать... но на отдых не было времени.
Через несколько часов Белые окажутся у ворот нашей резиденции, а нам предстояло сделать еще очень многое. И расслабляться будем потом, после боя.
– Тебе бы поспать...
Реджи видела меня насквозь, но я пропустил ее фразу мимо ушей.
– Пулеметы поставим на всех башнях, – сказал я. – Степан уже проверил склад, нашел три «Корда» и один «Утес». «Утес» установим на юго-западной башне, «Корды» пойдут на остальные. Лент у нас много, так что мощное огневое прикрытие, считай, обеспечено. Белых будет ждать очень неприятный сюрприз. Крупнокалиберные пулеметы им придутся не по вкусу...
– Ты уже думал, как нужно укомплектовать группы? – поинтересовалась Королева.
Я обернулся, указав рукой на надстройку особняка.
– На крыше будем мы с Соней. Южные башни станут защищать Степан с Таней и Леша с Егором, соответственно. На северной стороне восточную башню займут Барри и Костя, а ты засядешь в западной. К сожалению, ты будешь одна.
– Не беда, – улыбнулась Реджи. – Справлюсь.
– Я знаю.
Мы дошли до берега и остановились. Я закурил, рассматривая тихую гладь пруда, посреди которого возвышался небольшой островок с беседкой в виде пагоды. На берегу росли ивы, полоща длинные ветви, похожие на водоросли в студеной темной воде. От берега к островку вели два широких, дощатых мостика с невысокими перилами. Красота и тишина. Мое место спокойствия и мира. Жаль, если его разрушат...
Я указал на два приземистых строения между прудом и особняком.
– Генераторные бункеры им не взять, даже если прорвутся на территорию, – сказал я. – Я спроектировал ходы к ним под землей, так что до источников питания Белым не добраться. Разумеется, если они не проникнут на нулевой этаж... В любом случае не сомневаюсь, что все камеры слежения они уничтожат при первой же атаке, поэтому ориентироваться будем по нашему прибору – установим его в надстройке. Я буду координировать ваши действия, сообщать о перемещениях противника. Кроме того, очень надеюсь на таланты Сони. Думаю, сегодняшний день станет для нее знаковым.
Они промолчали, и я вздохнул.
– Я бы с удовольствием заминировал все подходы к особняку, но мин, увы, нет. Да и не хотелось бы, чтобы на них подорвался бы какой-нибудь грибник, невесть как очутившийся в наших краях. Впрочем, места здесь безлюдные, так что о нашей локальной Третьей мировой войне вряд ли кто-то узнает. В общем, кажется, это все, что мы можем сделать в настоящий момент. Во время боя наверняка придется импровизировать, поэтому действовать нужно четко и слаженно.
Будто они сами этого не знают...
– Что потом? – вдруг спросил Барри.
– В каком смысле?
– Что будем делать, после того, как перебьем Белых?
В его словах сквозила такая непоколебимая вера в победу, что мне стало даже завидно. Вот это настрой. Мне бы его уверенность... Я, разумеется, не подал виду, только пожал плечами.
– После боя разберемся. Уничтожим тела, соберем оружие, если оно у них есть...
– Я не о том, – перебил Барри. – Я насчет общей стратегии Игры после того, как разделаемся с этой группой.
Вот оно что. Что ж, сейчас для тяжелого разговора подходящий момент. Самое время, да. Уйти от ответа? Сказать, что «я думаю, еще не решил, там посмотрим»? Или же прямо информировать помощников о принятом решении? Они смотрели на меня требовательно, они ждали моего ответа, и я понял, что увиливать нет смысла. Рано или поздно этот разговор должен состояться.
– После победы я укомплектую наш набор новыми Пешками, – заявил я твердо. – Семь людей. Ни больше, ни меньше.
Реджи отвернулась. Я и не сомневался, что она меня поймет. Но вот Барри вдруг прищурился и сказал:
– Так и думал. Можно спросить, почему такое решение?
Намечающийся бунт нужно давить в зародыше.
– Спросить нельзя, – спокойно ответил я. – Достаточно просто выполнить свою работу и оставить планирование Партий мне.
Барри набычился.
– Я и выполняю свою работу, – сухо произнес он. – И если я здесь единственный разум, то так и быть. Ты знаешь, Король, на меня можно положиться, я подчинюсь любому приказу, и мне не нужно повторять два раза. Но перед обороной особняка я хочу сказать.
Ох, я знаю, что ты скажешь, Барри. И не уверен, что хочу это слушать. Но ты прав, похоже, ты здесь «единственный разум», как бы косноязычно это ни звучало...
Я кивнул, разрешая ему говорить. Барри говорил долго, запинаясь, а я стоял и покорно слушал, разглядывая зеленую траву у себя под ногами.
– Ты знаешь, Игрок не оценит. Шестнадцать Фигур Черных против полчищ Белых, это... неправильное соотношение сил. Стратегически неверное. Насколько я осознаю, ты гуманист и не хочешь жертвовать Пешками. Но твои... привязанности не оценит и все население Атла, когда погибнет в огне вторжения. Таким решением ты ставишь под удар всю Доску, не говоря уже о нас. И я знаю, что ты это понимаешь.
«Понимаю, конечно, что тут говорить. Каждую ночь я отключаю сновидения, и это позволяет мне чувствовать себя превосходно. Вот только я боюсь, что когда-нибудь, причем очень скоро, чаша моей совести переполнится, и блокировка просто не выдержит. И тогда я сойду с ума...»
– Пешки – одинокие люди, – продолжал Барри. – Они самостоятельные и самодостаточные, они знают,
