– Кури, конечно... Но этот-то беленький ведь – LG, – по которому ты тогда разговаривала?
– Этот мне купило и оплачивает агентство, – Света глубоко затянулась «Парламент лайтс», – и я не могу его никому давать, не связанному с работой. Там есть такой Рудик, так он все мои распечатки звонков проверяет, как бы мне мужчины не звонили и всё такое. Так что все друзья у меня на другом. – Она достала из сумки маленький красный телефон. – Я вам попозже его дам, – улыбнулась, блеснув глазами.
– Так, если ты ещё раз мне скажешь «вы»...
– Это уважение! Это меня мама с детства приучила, так и осталось...
Вот какое-то кафе на Колхозной, ныне Сухаревской, по-видимому, русско-лубочного стиля – «Сундучок», то ли «Теремок». Не очень-то круто вести туда такую даму. Но... уже почти одиннадцать!
– Светик! В «Теремок» пойдём?
– Пай-дё-о-ом, – вторит мне решительно и не задумываясь, готова спустить уже ножку из машины.
(Ей и правда всё равно. Другая бы куда-нибудь сразу... к Аркаше Новикову.)
Останавливаю её – стоп, пока сиди, глушу мотор, быстро обхожу машину... Открыть ей дверцу! И, заглядывая в её ответно вспыхнувшие глазищи, широким, мощным, в меру наигранным движением предложить ей руку.
В ресторанчике, судя по всему, нас не ждали – уже доужинывали один или два столика, а дебелые официантки в кокошниках и расписанных орнаментом юбчонках устало судачили рядком у входа. Появление столь нетипичной и для сознания массового наверняка даже вызывающей пары внесло, понятным образом, смятение в их беседы, заставив бабье жало, притуплённое долгим рабочим днём и отсутствием интересных посетителей, вмиг проснуться и атаковать нас переглядами, перемигиванием и всяческим притворным подобострастием: чегоизволите-с, анеугоднолипройти-с... Однако, поздновато, но пожалуйте.
Прошед к указанному столу – деревянно-резному, в красных петухах, – мы перемигнулись и прыснули.
– Извини уж, Света, так получилось. Но нет худа без добра...
– Да ты что-о, прикольно, теперь у этих тёлочек будет тема минут на сорок!
Ну шустра девчонка. Только что ведь хотел отвесить что-то в этом роде. И право, не знаю, есть ли у них здесь «Джек Дэниэлс»...
Подошедшая официантка с русою косой туповато, по-коровьи посмотрела сначала на меня, потом на Свету.
– Это такое виски, неужели не знаете?.. – лучшее в мире! – Светик быстро листает меню в поисках доказательства. На странице вин затейливыми кренделями выведено:
– Ладно, несите просто виски, с колой всё равно не разберёшь ты свой «Джек Дэниэлс». – Я начинаю глухо ревновать её к нему, разумея, что таковое пристрастие, должно быть, настаивалось на контекстах скорее эмоционального, нежели вкусового порядка. Просто эта маленькая штучка заучила когда- то «Джек Дэниэлс» и больше марок-то, небось, не знает, да и знать не хочет. – Ты кушать-то что будешь?
– Нет, – с готовностью вертит головой, – я вообще очень мало ем. Принесите лучше много, много виски с колой!
Ого!
– Короче. Давайте пока два, и не забудьте прихватить бутылку, из которой наливаете. А мне салат и чёрный чай... Ну что, Светик? Рассказывай! – Выгляжу я уверенно и задорно, и ямочки играют на щеках, и глаза напряжены в улыбке... Чуть сверху вниз (уважительно, конечно!) смотрю я на девчонку – как, в общем, и полагается... Так почему же вдруг опять тревожно и неуверенно даже как-то перед её чуть отчуждённым взором и независимою подростковой статью?
...ты, сизокрылый равнодушный мотылёк с ангельской личиной! Скорее всего, встреча наша для тебя – ещё один дозволенный мамой вечерний променад в скукоубойной летней череде свиданий... И невдомёк тебе, что ты единственная сейчас – мне, взрослому да опытному, почему-то так интересна и желанна... И уж никак не предположишь ты, что я сижу теперь и почти уж обречённо рефлексирую, а как запасть в твою неясную маленькую душу, как выиграть у всяких там гипотетических других необъявленный тендер твоей благосклонности.
– А, что рассказывать. У меня пока маленькая жизнь, чтобы что-то интересное рассказать. – Она откинулась и скрестила руки. Острые плечики легли по квадратуре спинки стула.
И я теряюсь, я всегда, чёрт возьми, цепенею, обезмыслеваю перед этою чужой галактикой напротив! Как пробить тебя, какой пустить кометой, чтоб эти холодные звёзды блеснули пониманьем? На мозг как будто презерватив надели, и я чувствую, что лишь внезапная откровенность даст мне её нащупать, откроет там, на её стороне мой эмоциональный плацдарм.
И попадаю в точку. Света сначала ничего не понимает, а потом смущённо улыбается и уже чуть не смеётся!
– Ну что вы, это я должна чувствовать себя неуверенно и неловко, вы меня видели всё время в таком состоянии... А вы – вы такой взрослый, опытный и... обаятельный мужчина! – и зарделась вся, потупилась.
Аж дух перехватило. (Реально, вообще-то, возбудиться от неумелого выпада?!)
– ...и если бы это было не так, меня бы здесь не сидело, – неожиданно, совсем по-женски заявила она и потянулась за сигареткой. – Ну так вот, насчёт агентства. С этим Рудиком надо поддерживать хорошие отношения, от него зависит работа, поездки и так далее... Но боже, как он меня затрахал на выставке – туда не ходи, так не смотри, с тем не говори... Визиток мне надавали целую кучу, так он у меня их все отнимал и рвал!..
– Наверное, человек имеет какие-либо виды на тебя, – спокойно, с достоинством объясняю девчонке поведение соперника.
– Да какие виды, видели бы вы его! Прыщавый слизняк. Он, знаете, с какой ненавистью на вас смотрел, когда вы... когда ты ко мне подошёл, с ненавистью и завистью!
– Это отчего же такие яркие чувства?
– Ну потому что сразу видно – симпатичный мужчина... Потом он ещё всё выспрашивал, кто это да что ему надо... Рудик – тот тип, с которым бы я никогда-никогда, ни за что-ни за что! – вдруг выпалила она.
– Так пошли его.
– Ты что-о, нельзя! С ним как-то все считаются, он типа даже главнее Стаса, потому что деньги даёт, контракты за границу подписывает – ну, в общем, что-то такое. Так вот мы и сидим частенько в его, блин, излюбленном месте, «Фламинго» на проспекте Мира – терпеть его не могу, Стас иногда тоже с нами, и вот сиди-и-им, обсужда-а-аем модельный бизнес... Скукотища. Ну, а когда он меня совсем уже достанет, приходится с ним в кино сходить, в бильярд поиграть...
– Так он... просто за тобой ухаживает!
– Н-ну, не без этого... Как-то раз целую охапку роз мне домой прислал... Ай, пусть делает, что хочет, – у меня своя голова на плечах! А я знаю, что контракт с японцами – мой! Понимаешь, приезжали японцы, им нужна была девочка с детским наивным личиком, ну таким совсем невинным, понимаешь? – там это сейчас в моде. И кого ты думаешь, они выбрали?..
– Ну кого же ещё! И когда?..
– Ещё точно неизвестно, в августе или сентябре, там де-е-енег заработаю... А в сентябре точно уже – в Париж, в агентство «Angel», с Анжелой, женой Стаса, ну, ты её знаешь – она вообще там всё время сидит, не вылезает, и работы море! А в июле, может быть, тьфу-тьфу, в Милан – на неделю, поучаствовать ещё в одном модельном мероприятии...
Она бойко щебетала, а я смотрел, кивая, на её оживлённое личико и горько думал – в шутку, конечно, но с появившимся уже холодком отчуждения под сердцем: и на кого ж ты так легко меня покидаешь, и где вообще в твоих планах я, один-единственный, такой потенциально верный тебе рыцарь – ведь может, я тебе нужнее всех поездок на свете...
А вообще-то есть нечто завораживающее в разговорах модели о рабочих планах: ясно, что всё пустое, зато как безапелляционно проговаривается!
Зазвонил красный телефончик.
– Ало. Да, привет! (почти «пр-рьвэ-э-эт»)... Я? Заехала покушать... С друзьями... Какая разница! Ты мне
