Огонь неугасимый

Бьют часы охрипшие с усильем,
Ровно в семь я елочку зажгу.

Обещал придти ты в этот вечер
Посидеть под елочкой вдвоем,
Точно звезды вспыхивают свечи
По одной трепещущим огнем.

Золотые вспыхивают нитки,
Льется терпкий сладкий аромат,
Дней прожитых медленные свитки
На мой зов испуганно спешат.

Милый, милый!… На высокой ветке
Не могу я сладить со свечей…
Вот зажгла! И елочка, как в сетке,
Завернулась огненной парчей.

Ты придешь, возьмешь меня за плечи
Руки руки нежно обовьют…
Весело потрескивают свечи
И часы вторую четверть бьют.

Ты теперь стал сдержанней и суше,
Не смеешься, долго не сидишь…
Господи, помилуй наши души,
Господи, обоих нас услышь.

Но давно условленный час встречи
Стрелкою обогнут часовой…
С тихим треском угасают свечи,
Нехотя и грустно, по одной.

Ночь, слетев, сложила мягко крылья
И глядит в оконный переплет…
Бьют часы охрипшие с усильем,
Все равно, теперь он не придет.

На окне слезами блещет иней
И свеча, последняя звезда,
Язычком рванулась бледно-синим
И угасла… Навсегда…

Листья шелестящие

Мне чуждо яркое, шумливое, кричащее,
Весенней заросли ликующий покров…
Печаль осенних зорь и листья шелестящие,
С кокетством, мотыльков на зов судьбы летящие
Красивей и нежней махровых цветников.

Боюсь я пышного, надменного расцвета
Задорной юности, гордящейся собой,
Надломы, прозой дней затертого эстета,
Лицо красавицы, дыханьем лет задетой,
Чертят скрижали дум мучительной резьбой.

Докучен мне Расин, кимвалами бряцающий
В торжественном дворце французских королей,
Андре Шенье в цепях, на плахе погибающий
И вызов красоты толпе убийц бросающий
Мечте романтиков желанней и милей.

Последняя слеза Марии Антуанетты
Сияет пламенней Бастилии костров…
Где злобные слова и громкие декреты?
Бессмертью гибели слагают гимн поэты,
Не мишуре побед крушащих топоров.

И если нас гнетет и давит настоящее,
Мы будем прошлое в душе перебирать,
Альбомы старые… Листы их шелестящие
О жизнях прожитых трагично говорящее,
Жемчужных ангелов поникнувшая рать.

Пускай проходят дни суровой вереницей,
Не только мертвые хоронят мертвецов…
Глядят из старых рам загадочные лица
И прячут дневников атласные страницы
Признанья и мечты угаснувших отцов,