Утро.
– ...все время скучает по тебе. И ходит по твоей комнате, пытаясь понять, где ты. Я постоянно твержу ему, но сама знаешь, что из этого получается. Ест он, правда, много, подолгу спит, так что здоровье у него в порядке. Когда вернешься домой, окружим тебя заботой. А сейчас постарайся съесть еще яичницы. Необходимо восстанавливать силы, а то тебя никогда не выпустят отсюда. Ты нужна дома, леди. Это прямое указание от Тима.
Кларк, подавшийся вперед, с желтым месивом на ложке, с сочувственной улыбкой на лице.
– Поцелуй его за меня.
– Непременно. Гэри Брайс из «Джорнал» оставил тебе двенадцать сообщений. Я три раза разговаривал с ним. Он сказал, что готов получить вознаграждение за то, что не стал писать о тебе и Майке. Добавил, что ты знаешь, о чем он говорит.
– Клонит в сон.
– Отдыхай, Мерси.
Вечер.
Брайтон, рослый, убеленный сединами, стоял в двери с букетом.
– Майка мы скоро выпустим.
– Да.
– Джиллиам и его люди занимаются всем, что О'Брайен делал на прошлой неделе. Теми уликами, которые он фальсифицировал, терял, подбрасывал. Всем.
– Их много.
– Что я могу для тебя сделать?
– Клонит в сон.
– Отдыхай.
Брайтон повернулся и вышел, потом вернулся, все еще держа букет в руке. Положил его на пол, поскольку маленькая тумбочка была уже завалена цветами.
Ночь. Мерси видела из окна ползущие в обе стороны по шоссе огни машин и блестящие купола театрального комплекса вдали. Капли дождя струились по стеклу и все смазывали.
Мерси, все еще подсоединенная к тележке с капельницей, прошлась по коридору, правая нога и ребро болели, ягодицы жгло там, где была взята ткань для трансплантата. Нянечка сопровождала ее, рассказывая о своих детях.
Когда она вернулась, у двери палаты ждал Гэри Брайс.
– Мерси! – воскликнул он. – Для человека, который провел шесть дней в двух больницах, ты выглядишь замечательно.
– Гэри, я не могу сейчас говорить.
– Понимаю. Только хочу, чтобы ты знала – как только соберешься, я готов. Ты обещала мне правду.
– Ты ее услышишь.
– О'Брайен подставил Майка, так ведь?
– Это долгая история. Потом.
– Расскажешь?
– Обязательно.
– Эксклюзивно?
– С начала до конца.
Саморра приехал очень поздно, закрыл дверь и сел у окна. В резком больничном свете его глаза казались черными, а кожа серой. Одет он был, как всегда, в темный костюм, но воротник его белой рубашки отглажен, галстук завязан аккуратно. Эта опрятность лишь подчеркивала изнеможение в его лице.
– Джанин, – промолвила Мерси.
Саморра кивнул:
– Давай помолчим минуту.
Эта минута тянулась долго. Мерси открыла глаза, почувствовала, что голова клонится набок. Дождь за окном лил вовсю, но она не слышала его из-за шума обогревателя и больничного гула вокруг.
– Пол, что произошло?
– В пятницу утром около восьми часов у нее был сильный приступ. Вскоре после того, как ты сообщила, что отправляешься с Эваном в старый дом Джима О'Брайена. Она умерла в девять сорок пять.
Саморра отвернулся к окну. На лбу собрались морщины, дышал он с трудом.
– Вот почему я... не поехал. Я позвонил в шерифское управление Сан-Бернардино, назвал адрес, предупредил, что ты можешь попасть в беду. Потом понял, что О'Брайен, наверное, дал тебе ложный адрес. И заставил наш отдел личного состава отыскать адрес Джима О'Брайена, передал его. К тому времени ты уже лежала, истекая кровью. А твой напарник находился по соседству с этим корпусом.
