Кантору, двадцать девятому магистру Ордена Багровых Кулаков. В тот день он был самой внушительной фигурой в реклюзиаме, за исключением, быть может, лишь восьми могущественных дредноутов, стоявших в глубине нефа позади всех, с двигателями на холостых оборотах.
— Мы обратились к воспоминаниям, — пророкотал магистр, — обо всех почтенных братьях, которых потеряли за последнюю сотню лет. Их имена выгравированы на стенах Зала Героев, и записи их деяний записаны в «Книге Славы». Те из вас, кто желает отдельно почтить их после сегодняшней службы, могут обратиться к одному из капелланов в удобное время и попросить о соответствующих молитвах и подношениях. Я настоятельно побуждаю вас сделать это, ибо такова не только наша традиция, но и наша обязанность.
Его взгляд скользнул по молчаливым рядам космодесантников.
Мы Багровые Кулаки, — промолвил он. — Мы ничего не прощаем и не забываем. Мертвые живут в нашей памяти и в прогеноидах, и наши дела должны всегда — всегда — служить лишь их восхвалению.
В знак уважения к павшим магистр Ордена сжал облаченную в перчатку руку в кулак и трижды ударил им по левой половине изысканно украшенного панциря.
Собравшиеся воины в точности повторили его движение.
— Мы преклоняем колени перед павшими, — как один провозгласили они. — Мы чтим погибших.
Магистр Ордена молчал, пока эхо не затихло высоко вверху, под сводами, окутанными тенями, и затем промолвил:
— Сейчас ваши капитаны выведут вас наружу. Мы соберемся в бастионе Протео, дабы увидеть Чудо Крови и получить благословение первого дня битвы. Сегодня не будет пира. В День Основания предписан пост, и все вы последуете этому правилу. После получения благословения мы вернемся сюда для инициации и посвящения.
Неужели Кортесу показалось? На долю секунды он был уверен, что магистр Ордена скользнул по нему взглядом, прежде чем продолжить:
— Сегодня к нам присоединятся члены верхней палаты Ринна, которые прибыли из столицы, дабы отдать дань уважения нашему Ордену и его традициям и отпраздновать вместе с нами годовщину Основания. Некоторые из вас озвучили свои возражения в связи с этим, и вот что я отвечу: не надо недооценивать важность наших связей со знатью Ринна. Учитывая большую ответственность за политическое управление этой звездной системой, они вынуждены снять с наших плеч весь тот груз, что не красит воинов.
Помолчав секунду, он добавил:
— Постарайтесь понять важность этого визита. Они приземлятся на пике Тарво и по моему приглашению прибудут сюда. Вероятней всего, вам не придется с ними разговаривать, но если такое случится, то выкажите терпимость и вежливость. Помните, в такой галактике, как эта, они — дети, а мы — их защитники.
Кортес нахмурился, уверенный, что последняя часть речи была обращена именно к нему. Они с Кантором сломали немало копий, обсуждая, дозволено ли избалованным, потакающим лишь своим прихотям аристократам ступить на священную землю крепости-монастыря. Но слово магистра было законом. Не имея иного выбора, Кортес уступил и свое недовольство вымещал в тренировочных боях.
Алессио свято верил, что гораздо лучше внушать страх, чем любовь. И Томаси точно согласился бы с ним. Лучше держаться как можно дальше от слабовольных масс. Риннская знать бесстыдно ставила себя в зависимость от более мощной общины и этим еще больше себя ослабляла. К тому же что эти безвольные, мягкотелые любители развлечений знали о смысле жертвы? Что значил для них Империум, охранявший их безопасность, комфорт и благосостояние? Даже те немногочисленные выходцы из знати, которые решали потратить несколько лет в Риннсгвардии, делали это лишь потому, что служба давала право носить униформу в дни фестивалей. Срок их так называемой службы был примечательно коротким и проходил без всяких инцидентов.
Магистр Ордена перешел к заключительной части речи, резко оборвав мысли Кортеса.
— Братья мои, — промолвил он, — служба закончена. Идите с честью, с храбростью и благословением Императора, всегда помня о своем священном долге.
— По вашей команде, — отозвались воины.
Наполненный фимиамом воздух реклюзиама вскоре задрожал от звука шагов облаченных в броню ног по камням, когда капитаны повели свои роты через большие бронзовые двери святилища. Когда пришла очередь Кортеса, капитан покинул трансепт и пошел по центральному нефу. После него выдвинулись капитаны Ашор Драккен и Дриго Алвес.
Алессио кинул на сервиторов последний короткий презрительный взгляд, заметив при этом, что те уже отключились. Ставшие теперь молчаливыми и неподвижными, они казались чередой отвратительных бюстов из алебастра.
Четвертая рота последовала за своим командиром.
Пройдя через высокую арку в широкий, припорошенный снегом двор, Кортес посмотрел в небо. Два часа назад, когда служба только началась, оно было угольно-черным. Ни одной звезды не сияло в его недрах. Сейчас же над горами Адского Клинка разлилось утро, принеся с собой снегопад и колючий морозный воздух, который освежил Кортеса, вытеснив из носа пропитанный фимиамом воздух святилища.
Шагая по двору, он думал: а что, если к следующему Дню Основания на стенах Зала Героев появится и его имя? Он никогда не боялся смерти, всегда сломя голову бросаясь в жар самых безнадежных битв и не думая о собственном выживании. Быть может, капитан выживал именно потому, что горел лютой ненавистью к врагу. Способность сражаться без страха смерти стала неким освобождением. Он не был настолько глуп, чтобы верить мифам, расцветавшим вокруг него. Мифам, из-за которых воины его роты в едином порыве следовали за капитаном и, казалось, находили в этом огромное и бесспорное удовольствие.
Кортес Бессмертный — так его называли за спиной.
Он точно не был бессмертным, несмотря на распространенное мнение. Кортес знал, что однажды встретит противника сильнее и тогда нелепым слухам придет конец. Часть его почти хотела, чтобы так и случилось. Эта битва в любом случае будет самой запоминающейся из всех.
От столь знаменательного дня Алессио ждал только двух вещей.
Первое — умереть достойно, дорого продав свою жизнь. Чтобы кулак пробивал плоть и кровь, зажатое в руке оружие извергало пламя, а с губ срывался леденящий кровь боевой клич.
Второе — чтобы братья, которые получат выращенные из его прогеноидов органы, чтили его своими делами и однажды сами стали героями Ордена.
Алессио Кортес с удовольствием представлял себе все это.
И ни одна из надежд не казалась чрезмерной.
Когда они дошли до середины двора, кое-что внезапно привлекло внимание Кортеса. Маленькая фигурка в длинном одеянии выпорхнула из каменной арки справа, споткнулась и рухнула лицом в сугроб. Она немедленно вскочила и, не замечая облепившего ее снега, понеслась к главному входу в реклюзиам. Судя по символу шестеренки на левой стороне груди, человек был слугой главы техникарума Хавьера Адона. Руны чуть ниже значили, что он служил в башне, известной как коммуникатус.
— Эй, ты, там! — пролаял Кортес. — Стой!
Ноги человека замерли раньше, чем его разум успел понять значение слов, — столь резко и властно звучал голос капитана.
— Ты так хочешь умереть, избранный? — спросил Алессио, сверху вниз глядя на заснеженную фигуру. — Ты должен знать, что случится, если пройдешь в те двери.
Воины Четвертой роты замерли за спиной капитана. Теперь они тоже молча взирали на одинокую фигуру.
Если бы человек хоть на шаг ступил за двери святилища, он обрек бы себя на верную смерть. Таков закон. За исключением редких слуг сакрациума и сервиторов, лишь полноценные Астартес могли войти в реклюзиам и остаться в живых.
Человек низко поклонился Кортесу и еще раз — боевым братьям за его спиной и ответил:
— Благородный лорд, я с посланием для магистра Ордена. Наблюдатель внушил мне всю его
