важность. Я… мне приказано доставить его любыми способами, чего бы мне это ни стоило. — Он указал на широкий вход в реклюзиам. — Я думал, может, мне удастся перехватить лорда Кантора до его ухода.
— Он не выйдет здесь, — сказал Кортес, едва заметно кивнув в сторону внушительных бронзовых дверей. — И Дюрлан Чоло знает, что лучше не беспокоить нашего лорда в День Основания Ордена. Интересно, что за сообщение требует такой срочности?
Слуга, вперив взгляд в землю у ног Кортеса, ответил:
— Господин, я был введен в транс перед внедрением в меня сообщения, поэтому содержание его мне неизвестно. Я знаю лишь то, что сказал мне наблюдатель. Он очень настаивал, чтобы магистр Кантор как можно скорее услышал послание.
— Девственный снег хрустел под армированными ботинками Кортеса, шедшего к слуге. Наконец космодесантник остановился всего в паре метров от маленького человека.
— Передай это сообщение мне, — сказал он. — Я немедленно вернусь внутрь и сообщу его светлости твои слова.
— Слуга лишь мгновение обдумывал предложение. Более длительное промедление стало бы смертельным оскорблением, ибо каждая живая душа в Арке Тираннусе знала, что Педро Кантор доверяет Алессио Кортесу больше, чем кому бы то ни было. Насколько было известно самому Кортесу, между ними не было секретов.
— Приняв решение, слуга благодарно улыбнулся и склонил голову:
— Прославленный капитан добр и мудр. Я должен немедленно показать вам код активации. Прочитайте его мне, и я автоматически передам сообщение.
— Кивнув, Кортес внимательно смотрел, как пальцы слуги порхали в воздухе, быстро выписывая серии символов.
— Понял, — промолвил капитан. — Пятнадцать тета керберус.
— В то же мгновение слуга застыл, словно его ударило током. Голова его склонилась набок, глаза остекленели, и он заговорил голосом, не имеющим ничего общего с тем, которым он говорил только что:
— Срочное сообщение от имперского коммерческого судна «Виденхаус». Уровень шифрования «омега». Получен сигнал от комиссара Альхауса Бальдура. Код доступа подтвержден. Текст сообщения…
— Голос вновь разительно изменился. Кортес чувствовал, как его захлестывают эмоции, пока из уст маленького слуги вылетали отчаянные слова комиссара Бальдура — слова, которые недели назад ушли в глубокий космос. Сообщение шло какое-то время, но в конце концов достигло цели назначения. Шанс на то, что кто-либо из защитников Жесткой Посадки остался в живых, был небольшим, можно даже сказать, призрачно малым. А затем прозвучали слова об орочьем Вааагх.
У капитана участился пульс, в ушах зашумела кровь. Энергия забурлила в нем, наполняя мышцы, готовя его к битве благодаря силе одних лишь слов.
Вааагх!
Да, такое сообщение Педро Кантор действительно должен был услышать как можно скорее, несмотря на церемонию и всю значимость этого дня. Орки не станут ждать. Для них церемония и традиции ничего не значат. Мало что в галактике было столь же безжалостным и разрушительным, как целый Вааагх. Прямо сейчас зеленокожие уже могли прокладывать путь дальше в сектор Локи, уничтожая флотские патрули и защитные силы планет.
Слуга дочитал сообщение и пришел в себя. В какой-то момент Кортес подумал, что мужчина сейчас рухнет на снег в припадке, но тот взял себя в руки и кротко посмотрел на воина:
— Если мой господин желает, чтобы я повторил… Капитан покачал головой.
— Как тебя зовут, избранный? — спросил он.
— Ха… Хаммонд, мой лорд, — ответил слуга, явно потрясенный этим вопросом. — Хаммонд, если позволите.
— Возвращайся в коммуникатус, Хаммонд, — сказал Кортес. — И скажи Чоло… скажи наблюдателю, что капитан Кортес благодарит его. Ты прекрасно выполнил свой долг. Честное слово, я сейчас же передам твои слова магистру Ордена.
Глаза Хаммонда блеснули, когда он записал комплимент. Ему пришлось сделать усилие, чтобы сдержать слезы радости и гордости. Он еще раз низко поклонился, а затем, нарисовав на груди знак орла, произнес:
— Вмешательство моего лорда спасло мою недостойную жизнь. Он так же необычайно щедр, как искусен в войне. Воистину, пусть же благой свет Императора всегда освещает ему путь.
Кортес мысленно взмолился, чтобы его щедрость и военное искусство не были равны. Иначе он уже давно был бы мертвецом.
Кивком в сторону каменной арки, из которой пришел слуга, он отпустил Хаммонда а затем повернулся и направился обратно ко входу в реклюзиам, бросив через плечо:
— Сержант Кабреро, ведите людей к бастиону Протео и ждите меня там. Я вернусь через минуту.
— Слушаюсь, ваша щедрость, — отозвался Кабреро, не в силах скрыть ухмылку.
Кортес ухмыльнулся в ответ. Его настроение улучшилось при одной мысли о предстоящей войне, и не просто войне с каким-то старым противником, а с дикими, грязными орками. Этот враг знал толк в сражениях!
— Посмотришь, каким щедрым я буду завтра на тренировочных полях, — ответил он Кабреро.
Эта перспектива явно поумерила веселье сержанта. Он сдержанно отсалютовал, приложил кулак правой руки к нагруднику и повел Четвертую роту выполнять приказ.
Кортес же направился назад, ступая по следам, которые он и его люди оставили на снегу.
Из окутывавших гранитный портал реклюзиама теней появился Ашор Драккен, выводя на морозный воздух Третью роту. Увидев идущего навстречу Кортеса, он неприветливо спросил:
— Брат, ты не ошибся дорогой?
Алессио лишь немного замедлил шаг, проходя мимо собрата:
— Мое дело не может ждать, Ашор. Будь готов прийти на Совет. Он, несомненно, скоро состоится.
— Не сегодня, — уверенно отозвался Драккен.
Кортес не добавил больше ни слова. Оскалившись по-волчьи, он повернулся и исчез в дверях святилища.
ДВА
Рамир Савалес заставил себя выпрямиться. Утром горный воздух был прямо-таки ледяным, особенно сейчас, с наступлением Примагиддуса, месяца Первого Холода. Рамир вдруг понял, что горбится, пытаясь защититься от его укусов. Так не пойдет. Нельзя встречать правителя этой планеты и членов верхней палаты Ринна, согнувшись, словно старик, сколько бы при этом ему ни было лет на самом деле.
Вынув из заднего кармана потертый медный хронометр, он посмотрел время. До прибытия шаттла оставалось несколько минут. Только по их истечении можно будет говорить об опоздании. Рамир увидел, что пальцы стали красными от холода, и потер их, пытаясь согреть.
Каждый год зима становилась все суровее, или это ему так казалось. Жизнь в горах Адского Клинка стала теперь чуть труднее, но тем радостнее было пришествие месяца Первого Тепла. Впрочем, Рамир знал, что на самом деле менялся не климат. Это менялось его тело, простое человеческое тело. Его лучшие годы остались далеко позади. Совсем скоро Рамиру придется просить магистра о назначении преемника. Гордость и простое упрямство уже и так слишком долго заставляли его откладывать этот разговор.
Он ждал почти час, стоя на границе посадочной площадки пика Тарво, как раз за желтой линией,
