провожатыми, — но сегодня совсем другой случай. Прежде, когда они ходили по этой дороге вместе, она всегда пряталась за вуалью и позволяла мужчине вести себя. Теперь же беспокойно оглядывалась по сторонам в поисках знакомых вешек.
Пару раз она свернула не туда, а однажды ей послышались шаги за спиной. Она подумала, что это ее возлюбленный, и обернулась, но никого не увидела. Дома вокруг по большей части были полуразрушены и пустовали. Остальные же прятались в гуще зарослей с наглухо закрытыми от незваных гостей воротами.
Походка ее стала неуверенной. В лунном свете серебрились дорожки слез на щеках. Эти встречи в уединенном павильоне были облечены ужасной тайной. Все теряло смысл перед их страстью. Она всей душой стремилась предаться в руки возлюбленного, и вот теперь совсем одна и в полном отчаянии…
Улицы были пустынны, но в окрестных зарослях сумрачные тени беззвучно двигались в поисках добычи. Где-то пискнула и метнулась прочь мелкая зверушка. Подобрав длинный волочащийся подол, она снова пустилась бежать, воображая, как по пятам гонятся голодные тигры и демоны с окровавленными клыками. Причудливые тени выступали из темноты запущенных садов, с ветвей доносились зловещие звуки. Какая-то ночная птица, взметнувшись, коснулась крылом ее шеи, и она в ужасе вскрикнула, моля о помощи милосердную Канон.[1]
Наконец она увидела позолоченную крышу пагоды и вздохнула с облегчением. Она добралась до полуразрушенной стены старого заброшенного храма и поняла, где находится. В лунном свете величественные священные строения хранили тишину и безмятежность. Обитавшая здесь богиня, защитница слабых и несчастных, услышала ее крик.
Прямо за храмом, на пустыре, среди нищенских лачуг и хибар, преследователь настиг молодую женщину.
Этот хищник в человеческом обличье ожидал увидеть даму в сопровождении ее любовника, с которым готовился сразиться, но все оказалось гораздо проще.
Одним прыжком он преградил ей путь, оскалившись в улыбке. Она остановилась и тихо ахнула. В этот момент тучи рассеялись и лунный свет упал на его лицо. Отшатнувшись в ужасе, она издала протяжный жалобный крик.
Но на этот раз милосердная богиня ее не услышала.
ГЛАВА 1
Происшествие в Фудзисаве
На Токайдо, большой имперской дороге, ведущей в восточные провинции, всегда было людно и неспокойно. Военные заставы проверяли у путников документы и патрулировали окрестности, но были малочисленны и разделены большим расстоянием, так что грабежи здесь стали обычным делом для самых отчаявшихся.
Два столичных всадника на почтовых лошадях отмерили уже немалый путь. Высокий молодой человек в выцветшем дорожном платье и домотканых штанах скакал впереди. Притороченный к седлу меч выдавал в нем представителя знатного сословия. Его слуга, щуплый старичок в простеньком сером кимоно, следовал за хозяином на вьючной лошади.
Молодым господином был Акитада, потомок старинного и прославленного, но обедневшего рода Сугавара. В свои двадцать пять он совсем недавно занял должность мелкого чиновника в министерстве юстиции, да и ту сумел получить лишь благодаря первому месту на выпускных экзаменах в университете. Сейчас же направлялся в провинцию Кацуза, где ему предстояло расследовать крупные растраты налоговых отчислений. Важное правительственное поручение наполняло его восторгом — это было его первое путешествие за всю жизнь в столице, а оказанная честь превосходила самые смелые мечтания.
Сэймэй, прослуживший семье Сугавара всю свою жизнь, втайне полагал, что его молодой хозяин достоин и большей чести, однако держал подобные мысли при себе. Сам он умело вел хозяйские счета, был великим знатоком целебных трав и гордился своим недюжинным знанием трудов Конфуция, которого часто по-отечески цитировал Акитаде на правах мудрого наставника.
Будущее молодого Акитады его тревожило, так как сулило суровые испытания.
Акитада мечтательно улыбался, блуждая рассеянным взглядом по синей полоске гор — ему грезились почести, ожидающие его по успешном завершении задания, — когда увесистый камень вдруг ударил его лошадь по крупу. Заржав и взметнувшись на дыбы, животное скинуло седока в грязь и умчалось прочь. От удара Акитада едва не потерял сознание.
В тот же миг два мускулистых бородача, вооруженных здоровенными дубинами, выскочили из кустов на дорогу и, схватив под уздцы лошадь Сэймэя, велели ему спешиться. Старик повиновался, трясясь от страха и беспомощной ярости, а его молодой хозяин сидел на земле, держась за голову и глядя вслед уносящемуся мечу. Один из разбойников занес над ним дубину, но Сэймэй с криком ударил другого в пах. Тот согнулся пополам, взвыв от боли.
Почти ничего не видя перед собой, Акитада вскочил и приготовился защищаться голыми руками. С трудом увернувшись от первого удара дубины, он вздрогнул при мысли, что позорная и жалкая смерть на дорожной обочине лишит его возможности проявить свои таланты имперского следователя.
Когда второй разбойник, переведя дух, занес дубину над Сэймэем, откуда ни возьмись появился еще один грязный оборванец. Быстро смекнув, в чем дело, он схватил валявшийся на земле крепкий сук и обезоружил нападавшего, сломав ему руку. Подобрав разбойничью дубину, он подступил к другому грабителю, наседавшему на Акитаду.
И если молодой человек не представлял для него опасности, то незнакомец, вооруженный точно такой же дубиной, как вскоре выяснилось, владел ею безукоризненно — Акитада с изумлением наблюдал, с каким мастерством и проворством он ею орудует. Ему прежде не доводилось наблюдать палочный бой, и хотя суковатые дубины и длиной, и весом, и формой сильно отличались от бамбуковых шестов, было видно, что оба человека умелые бойцы. И все же незнакомец владел этим искусством лучше. Он отражал молниеносные удары, прыгал как кузнечик, делал ложные выпады и вконец измотал противника, прежде чем нанести тому последний сокрушительный удар в лоб, сразивший его наповал. Второй разбойник к тому времени удрал, и молодой оборванец, сняв у побежденного с пояса веревку, связал его.
— Ай да молодец! Прекрасная работа! — восторженно вскричал Акитада. — Мы обязаны тебе жизнью… — И испуганно осекся, когда спаситель распрямился и поднял голову.
Парень улыбался как ни в чем не бывало, хотя из распоротой щеки бежала кровь.
— Сэймэй, скорее неси сюда свою коробку со снадобьями! — крикнул Акитада.
Но парень покачал головой, продолжая сиять белозубой улыбкой, и отер кровь с щеки тыльной стороной ладони.
— Бросьте! Что за пустяки! Давайте-ка лучше, господин, я приведу вашу лошадку.
Он убежал и вскоре вернулся, ведя под уздцы лошадь Акитады.
— Позвольте дать вам один совет, господин, — сказал он. — Держите меч при себе. Тогда разбойник дважды подумает, прежде чем напасть на вас.
Акитада покраснел. Для простого бродяги этот парень уж больно дерзок. Тем не менее он был прав, и Акитада сдержался.
— Да. Благодарю тебя еще раз. Признаю, что был беспечен. А теперь сделай милость, покажи свое лицо Сэймэю. Пусть он обработает рану.
На лице парня красовалось еще несколько давних синяков, без которых его можно было бы назвать красивым. И что это за драчун такой?
Но незнакомец упрямо мотнул головой и попятился от Сэймэя и его коробки с целебными снадобьями.
