Последняя комната в этом коридоре принадлежала мужчине, лежавшему на кровати и созерцавшему потолок. Хесс прочитал его имя – Б. Шустер.
Тим тщетно старался глубоко дышать – вонь была нестерпимой.
Дойдя до приемной, он свернул направо. В одной комнате лежал изуродованный безумный мальчик, вторая же оказалась пуста.
Хесс поднялся на второй этаж. Душераздирающие стоны издавала девочка-подросток, с головой спрятавшаяся под одеяло. Выглянув из своего укрытия и увидев Тима, она замолчала и блаженно улыбнулась.
На третьем этаже Хесс обнаружил комнату, оборудованную под офис. В отличие от палат, расположенных ниже, она была хорошо освещена. В кабинете ревел кондиционер, охлаждавший воздух и разгонявший невыносимый смрад. У стены стоял большой стол, рядом с ним – стул и шкафчики с документами. На столе Хесс заметил фотографию в рамке – молодая пара с мальчиком. Снимок был черно- белым – такие делали в пятидесятых – шестидесятых годах, в ту эпоху, которую Хесс прекрасно помнил. Ни людей, ни пейзаж на фотографии он не узнал.
Тим нашел разрешение на деятельность 'приюта для больных с психическими отклонениями и пациентов, требующих особого ухода'. Владельцем заведения оказалась женщина по имени Хелен Спурли. Она занималась этим уже одиннадцать лет. К бумагам прилагалась ее фотография: темноволосая дама с несчастными глазами очень походила на женщину с черно-белого снимка, только выглядела лет на сорок старше.
Мерси и Уэйн уставились на Хесса, когда тот вернулся. Мерси сидела на стуле, повернутом спинкой к Уэйну. Широко расставив ноги, она облокотилась на спинку и смотрела на допрашиваемого с легкой ироничной улыбкой.
– Билли решил, что больше не нуждается в адвокате. Мы с ним сейчас немного поболтаем, и, если он будет паинькой, отпустим его. Да?
Хесс понял намек и подыграл Мерси:
– Я этого сукина сына теперь ни за что не отпущу! Даже если мне к башке пушку приставят.
Мерси вздохнула:
– Кстати, познакомься с Тимом. Он откусывает цыплятам головы на завтрак, а в остальном – прекрасный парень.
Хесс открыл рот и сделал вид, что хочет вцепиться зубами в шею Уэйна.
– Может, мы с вами поговорим? – До смерти напуганный Уэйн с надеждой обратился к Мерси.
– А Хесс пока немного осмотрит местечко?
– Здесь все принадлежит доктору.
– Но ты же тут за главного.
– Да.
– Тогда разреши ему оглядеть приют, Билли, и мы решим все проблемы.
– Я кормил номер 227. Я начальник, когда нет доктора.
– Расскажи мне об этом. Тим, может, прогуляешься?
Хесс вышел.
– Итак, Билли, – сказала Мерси, – что там у нас с прибором для бальзамирования?
Билли удивленно посмотрел на нее и хихикнул.
В шкафчиках в офисе хранились записи о пациентах. Уильям Дж. Уэйн, двадцатитрехлетний житель Риверсайда, был сыном алкоголички. Из-за дурной наследственности Уэйн вырос умственно отсталым, и сейчас уровень его развития тянул на одиннадцать лет. Он мог написать свое имя, но весьма коряво, как первоклассник. В деле не упоминалось ни о каких преступлениях, совершенных Уэйном. Его родители давно развелись, мать жила в Бомоне, а отец – в Орегоне. Мать Уэйна регулярно перечисляла деньги на счет больницы – 338 долларов ежемесячно. Именно столько стоило содержание ее сына. Хесс сделал запись в блокноте.
Он открыл страницу с домашним номером Барта Янга и позвонил ему с телефона, стоявшего на столе. Янг сообщил ему, что деньги за прибор для бальзамирования, купленный от имени Уэйна, были доставлены почтовым переводом. Еще он добавил, что в западных штатах для этого обычно использовалась экспресс- почта. Хесс связался с Брайтоном, и тот пообещал достать ему номер дирекции почтовой службы. Через некоторое время телефон на столе Хелен Спурли зазвонил. В течение нескольких минут Хесс объяснял, какую именно информацию ищет, и начальник отдела денежных переводов пообещал завтра же прислать по факсу копию подписанного чека. Хесс поблагодарил его и повесил трубку.
Тим позвонил в службу дорожной полиции, чтобы узнать, какие машины были зарегистрированы на имя Хелен Спурли. Выяснилось, что ей принадлежало два автомобиля: 'кадиллак' 1992 года и фургон марки 'шевроле' 1992 года. Данные о ее водительском удостоверении полицейские сразу же отправили в департамент шерифа с пометкой 'для Тима Хесса'.
Тим открыл нижний ящик. Здесь бумаги были распределены по папкам, составляющим своеобразную картотеку. Чеки. Счета. Записки. Он взял наугад одну из папок. В ней находились расчетные записи об оборудовании, лекарствах, обслуживании автомобилей, ремонте, трудовых выплатах и так далее. На отдельном листке указывались непредвиденные расходы: 956 долларов на поездку в Техас осенью 1998 года, в 1997 году – 370 долларов компании 'Нью вест фармс', поставляющей 'страусиные продукты', регулярные ежемесячные выплаты ньюпортской компании 'Шаф' в размере 875 долларов за 'хранение' и 585 долларов за 'ренту' гражданину Вилеру Гринфилду из Эльсинора, а также 1235 долларов за 'установку зеркального покрытия на стены' в 1997 году. Последняя строка расходов очень удивила Хесса – в приюте он не заметил ни одной зеркальной стены.
Хесс задумался. Видимо, она тут неплохо зарабатывает. По крайней мере хватает на покупку мяса страуса, чтобы кормить пациентов. И почему она так много платит за 'хранение'. Что она, коров хранит?
