– Я пропахал там два года. За пять долларов пятьдесят центов в час. И никаких премиальных. Без отпуска. Только один день пропустил, когда после гормонов блевал шесть часов без передышки.
– Что это такое? – спросила женщина, не обращая внимания на жалобы Мороса. Она стояла у шкафа с поделками Хелен Колеску.
– Яйца.
– Ты их разрисовываешь и украшаешь блестками и кружевами?
– Моя мама этим занимается. Роспись яиц – национальное искусство Румынии. У мамы здорово получается!
– Румыния? Там, где живут вампиры и оборотни?
– О, это вымышленные существа, и живут они лишь в нашем воображении.
– Почему тебя зовут Матаморос? Я знаю, есть такой город в Мексике. А ты ведь румын.
Колеску удивился. Мерси была права. Редкий американец знал хоть что-то о своем ближайшем соседе, Мексике, и уж тем более имел понятие о существовании Матамороса. На самом деле городов с таким названием было целых два. Колеску давно решил, что назван в честь более важного и крупного.
Он чувствовал себя довольно странно.
– Мама в молодости влюбилась в эту страну, увидев ее однажды на открытке. Мексика представлялась ей настоящим раем на земле, чем-то далеким, прекрасным и не похожим на холодные, бездушные Карпаты. Первый раз она попала в страну своей мечты только после того, как мы переехали в Америку. А имя вычитала в книге, поэтому и назвала меня так.
– Хм. Мне нравится вот это большое яйцо. Синее с желтыми перьями. Похоже на беременную стриптизершу, – заметила Доберман.
– Это яйцо казуара. По-моему, оно несколько вычурное и безвкусное.
– Ты слишком привередлив для насильника, напавшего на трех бабушек!
Мерси внимательно посмотрела на Колеску, и тому стало еще больше не по себе.
– Все в прошлом, – возразил он, – я очень изменился. Пожалуйста, присядьте. Если хотите, наблюдайте за толпой по телевизору или живьем – тогда раздвиньте шторы. Я обычно смотрю 'ящик', потому что могу выключить его в любой момент. А толпу не выключишь...
– Ты часто выходишь на улицу? – спросила Доберман, стоя у шкафа с яйцами. Старый генерал находился в противоположном конце комнаты, и Колеску не удавалось одновременно видеть обоих.
– Раньше выскакивал время от времени. Сейчас это невозможно.
– Окружили тебя, да?
– Да, как Кастера.
– Кастер считал себя военным гением. А ты что за талант?
– Пожалуй, я не гений и не талант. Но окружили почище, чем вашего героя.
– Сядь.
Колеску сел. Он словно покинул собственное тело и глядел на него со стороны. Колеску то и дело смотрел на прическу старика, локоны Добермана и свои редеющие темные волосы. Женщина расстегнула куртку, и у нее под мышкой Колеску увидел пистолет в кобуре. Все правильно! Оружие под рукой, чтобы убивать быстро!
И вдруг с Колеску произошла удивительная вещь – его иссушенный, изуродованный гормонами член начал подниматься.
– А куда ты раньше ходил? – спросила Рэйборн.
Сержант Рэйборн.
– В кино, сержант, в недорогие кафе и рестораны. А еще в библиотеку.
'Встает! Но почему именно сейчас?'
– Когда? В какое время суток?
– Обычно после работы, сержант, то есть вечером. Но по выходным я чаще всего сидел дома, ведь в уик-энд везде куча народу.
– А торговые комплексы посещал?
– Да, они мне нравятся.
– Почему? – спросила Мерси, строго глядя на Колеску.
Он снова посмотрел на себя со стороны и заметил растущий холмик между ног. Колеску положил ногу на ногу и обхватил колено рукой. 'Что со мной происходит?'
– Там большой выбор. К тому же есть где покушать, развлечься, отдохнуть. Товаров много. Если бы вы выросли там же, где и я, вы тоже считали бы американские супермаркеты и торговые центры настоящим чудом.
– А с женщинами ты там не знакомился? Не шел туда за этим?
– Никогда! Последние три года женщины меня не интересуют. Мне совсем не хочется наблюдать за ними или трогать их. Иногда у меня появляется желание просто поговорить с представительницей противоположного пола, потому что это помогает мне взглянуть на многое по-новому. Тогда я звоню моей маме или психологу, доктору Карле. Но с незнакомыми женщинами никогда не общаюсь. Ну, если только какая-нибудь девушка сама не начнет беседу.
