– Сколько книг продается благодаря подобным мероприятиям? – прошептал я Линде Смит. Она пожала плечами.
– На практике узнать нельзя, – прошептала она в ответ. – Теоретически – такие выступления помогают. Чем они чаще, тем лучше. И на больших сценах, как 'Тудей-шоу'[12], и на маленьких, вроде этой. Надо стараться охватить определенный регион.
– Есть ли вопросы? – спросила Рейчел, закончив свою речь. Аудитория рассматривала ее. Мужчина в белых носках и домашних тапочках мирно спал в первом ряду справа. В тишине громко шуршали, страницы 'Мадемуазель'. Женщина, перелистывающая их, казалось, этого не замечала.
– Если вопросов нет, спасибо.
Рейчел спустилась с низкой сцены около маленького мальчика и пошла по центральному проходу к Линде и ко мне. За дверями зала на столе красовались разноцветные маленькие пирожные и внушительный аппарат для варки кофе с грязным отпечатком пальца у крана.
– Все замечательно, – обратилась Линда к Рейчел.
– Спасибо, – ответила та. Председатель 'Друзей' предложил:
– Не хотите ли чашечку кофе, подкрепиться?
– Нет, спасибо, – сказала Рейчел, отрывисто кивнула мне, и мы втроем направились к дверям.
– Вы уверены, что не хотите подкрепиться? – спросил я, когда мы вышли из библиотеки.
– Я хочу два или три мартини и ленч, – ответила Рейчел. – Что у меня сегодня во второй половине дня, Линда?
– Раздача автографов в Кембридже. Рейчел передернуло.
– О Господи! – произнесла она.
Снаружи никого не было, кроме двух полицейских в патрульной машине. Пикетчики удалились, и площадь перед библиотекой вдруг стала пустой и безобидной. Когда мы садились в машину Линды, я 'выстрелил' в молодого полицейского указательным и большим пальцами. Он кивнул, и мы поехали.
– Вы, кажется, неплохо пообщались с молодым офицером. Встречались с ним раньше? – спросила Рейчел.
– Именно с ним – нет, но мы оба кое-что знаем. Когда мне было столько же, сколько ему, я был примерно таким же.
– Не сомневаюсь, – произнесла она без всякого видимого удовольствия. – И что именно вы с ним знаете? Откуда вы знаете, что вы знаете?
Я пожал плечами:
– Вы не поймете. Я не могу объяснить, откуда взялось наше знание, но оно есть.
– И все же попробуйте, – сказала Рейчел. – Я не тупица. Объясните.
– Мы знаем, что причиняет боль, – проговорил я, – а что – нет. Мы знаем, что такое страх и смелость. Мы знаем, как применить теорию на практике.
– Вы угадываете с одного взгляда?
– Ну отчасти. У него на рубашке кое-какие боевые награды.
– Военные медали?
– Ну да, полицейские иногда их носят, как он, например. Он ими гордится.
– И на этом основывается ваша оценка?
– Нет, не только. Еще его походка, то, как сжат его рот, как он держит голову, как он отреагировал на вожака пикетчиков.
– Я думала, перед нами пародия на крутого мужчину.
– Нет, не пародия, – ответил я. – Настоящее.
– Настоящее – это пародия, – заявила она.
– Я и не думал, что вы поймете.
– Только не надо меня опекать, – вскипела она. – Не надо разговаривать со мной тоном 'ах-женщине- не-понять'.
– Я сказал, что вы не поняли, но не сказал, что другим женщинам этого не понять. И вообще, я сказал это не потому, что вы женщина.
– А, – оборвала она, – похоже, вы считаете себя кем-то вроде сэра Галахеда[13]. Думаете, что защитили мое доброе имя, врезав этому несчастному недоумку у библиотеки? Ну так вот – это вовсе не так. Вы были похожи на идиота-головореза. Я не потерплю, чтобы ради меня вы применяли методы, которые я отвергаю. Если вы еще раз ударите кого-нибудь, отнюдь не для защиты моей жизни, я тотчас же вас прогоню.
– А если я покажу им язык и начну блеять?
– Я говорю серьезно.
– Учту.
Потом мы успокоились. Линда Смит ехала обратно через Уотертаун в Кембридж.
– Я действительно считаю, что встреча прошла хорошо, Рейчел, – произнесла она. – Аудитория
