наблюдения и рассуждения, касающиеся каких-либо аспектов функционирования современного общества. Возможно, ей по-настоящему интересна поднятая тема. Надеюсь, она не приняла теорию Фила за истину в последней инстанции, потому что я глубоко уважаю ее мнение, когда дело касается ведения вечных мирных переговоров в войне сильного и слабого пола, которой, кстати, еще очень далеко до завершения.
— Такая женщина никогда не работает — хорошо выглядеть, вот ее профессия. У нее сухощавое, сильное, жесткое тело, а грудь куплена на Харлей-стрит. Она не мыслит существования без личного тренера, стилиста-парикмахера и визажиста, инструкторов по йоге и пилатесу, платиновой «Визы», домработницы и специалиста по имиджу. Но даже если мужчина не глуп и все это понимает, его, как правило, это устраивает. Его женщина выглядит хорошо, и это стоит вложенных денег. Чаще всего он относится к таким отношениям как к капиталовложению на взаимовыгодных условиях.
— Фил, ты же не считаешь меня профессиональной блондинкой? — спрашивает Белла, не в силах более скрывать свой ужас.
Фил целует свою жену в губы.
— Нет, любовь моя. Конечно нет.
— Но я не работаю, у меня есть личный тренер и я посещаю занятия йогой. Но я не такая, как они, Фил.
Я очень рада, что Белла весь день ничего не пила, потому что в ином случае она не вела бы себя настолько спокойно. В худшем случае в Фила сейчас бы летел бокал с вином, в лучшем — раздраженные и злые слова.
— Любовь моя, Лаура ничего не знает о таких женщинах не в последнюю очередь потому, что вы с ней — совсем другие. Вы — новый тип спутниц жизни. Вы стараетесь угодить в первую очередь себе, но тем самым угождаете и своим мужчинам. Этот новый тип представлен более независимыми и активными девушками. Подобно профессиональным блондинкам, они излишне часто посещают парикмахерскую, но в отличие от них имеют более высокий процент подкожного жира и более мягкую грудь. Им нравится безукоризненно выглядеть, но в погоне за красотой они ориентируются в основном на себя и своих подруг. Мнение их мужчин для них менее важно. В целом я предпочитаю именно такой тип женщины: она более интересна как оппонент в горячем споре и вряд ли расплачется, если я не куплю ей новую дамскую сумочку за шесть штук, расхваленную «Вогом».
Тщательно сохраняя равновесие на высоком барном табурете, Филип наклоняется к Белле и снова целует ее — в этот раз долгим, интимным поцелуем. Я сразу ощущаю себя выкинутой из компании, и это мне не нравится.
Я слышу, как он тихо говорит ей на ухо:
— Белла, я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — и иногда даже лучше, чем ты сама. — Затем он поворачивается ко мне и говорит: — Лаура, я уверен, что Стиви профессиональные блондинки тоже не увлекают. В отличие от тебя. Ну что, пойдем спасем его от этих светловолосых гарпий, а потом съедим что- нибудь?
35. ВСЕГДА В МЫСЛЯХ
Вдруг я понимаю, что уже два часа ночи. Время просеялось, будто сквозь дырявое сито. Большую часть вечера мы провели в крайне утомительных передвижениях от ресторана к ресторану. Фил и Стиви разработали какой-то странный план, согласно которому мы должны были поесть в трех разных заведениях. Этот план обязан своим возникновением частично одержимости Фила рекомендованными в путеводителях ресторанами, частично попытке избавиться от поклонниц Стиви. В путеводителе Фила указано, на каких блюдах специализируется каждый ресторан, и он решил, что было бы неплохо попробовать три фирменных блюда за один вечер — соответственно, в трех разных ресторанах. Его основным аргументом в пользу этой затеи было, что так как мы здесь ненадолго, то должны за короткий срок постараться впитать в себя как можно больше впечатлений. В принципе довод показался мне разумным. Я согласилась, подумав, что такое времяпрепровождение снизит вероятность того, что разговор перестанет клеиться или коснется нежелательных тем, — и первое, и второе вызывает во мне одинаково сильный ужас. А так большая часть вечера заполнена комментариями по поводу декора только что покинутого заведения, расстояния до следующего и расспросами, как добраться до той или иной точки города. Все это довольно безопасно.
Холодную закуску мы пробовали в ресторане под названием «Дельмонико-стейкхаус», знаменитом, согласно путеводителю, своим салатом из скальных креветок с пармезаном, который подается с жареным картофелем, нарезанным тонкими ломтиками и приправленным трюфельным маслом. Выглядело это все просто великолепно — я смогла съесть немного. Затем мы двинулись в «Нобу», располагающийся в «Хард- Рок-отеле», — есть суши. У них можно было заказать мою любимую угольную рыбу, маринованную в белом мисо, но мне, к сожалению, не хотелось есть. Да и вообще оказалось, что зря мы выбрали японский ресторан — выяснилось, что нелюбовь Стиви к устрицам распространяется и на все блюда из рыбы, кроме трески в кляре. Забавно, что за восемь лет его вкусы практически не изменились. Я, например, люблю суши. А Лаура сказала, что ей никогда не удается насытиться трапезой, состоящей из суши. Ее упоминание неутоленного голода, вне всякого сомнения, носило вполне невинный характер, но в моем восприятии отнюдь не было невинным. Я сразу начала представлять, какие ее желания утоляет Стиви, и меня накрыло тяжелой волной ревности и боли.
Мы завершили наш гастрономический тур в «Эм-Джи-Эм Гранд-отеле» — шелковистым слоеным пудингом, — но даже он меня не соблазнил. Фил и Лаура, которые с завидным постоянством пили весь вечер, разделили мою порцию между собой. В «Эм-Джи-Эм Гранд-отеле» есть на что посмотреть — от живых львов в фойе до танцовщиц на сцене (часто даже более свирепых, чем вышеуказанные львы), — но в час ночи мы решаем, что пора сворачивать бивак и возвращаться в отель. Причины для этого решения у всех нас разные.
У Стиви завтра вечером генеральная репетиция со зрителями, и им овладело раскаяние по поводу того, что он не проявил такую же сознательность, как итальянский конкурсант. Фил хотел вернуться в номер потому, что слегка перебрал, устал и надеялся, что сегодня ему снова повезет. Он же не знает, почему я занялась с ним любовью вчера вечером, и неожиданность нашего соития, нарушившего применявшиеся последние несколько недель вероятностные схемы нашей половой жизни, заставляет его допускать возможность, что сегодня все повторится. Он определенно человек, для которого стакан наполовину полон.
Мысли Лауры, очевидно, текли похожими маршрутами. Она не спускала со Стиви влюбленного взгляда. Не знаю, что мне более тягостно: думать о сексе с Филом или думать о сексе Лауры со Стиви. Оба эти акта по идее следуют естественному порядку вещей и вообще не должны меня беспокоить. Но я ничего не могу с собой поделать. Стыдно признаться, но мысль о том, как Стиви имеет своих поклонниц, причиняет мне легкую боль, а мысль о том, как Стиви имеет Лауру, расплющивает меня, будто паровым катком.
Секс для меня становится все более трудной и неприятной темой, без всякого преувеличения. С Филом он у меня почти отсутствует, я снова и снова ловлю себя на мысли, что думаю о Стиви, — а поймав, ощущаю себя несчастной коровой, нарушающей супружескую верность. Это не прибавляет мне хорошего настроения. И ясно, что со Стиви секса у меня тоже нет, потому что… почему? Потому что он с Лаурой, потому что я с Филом или потому что просто еще не представилась возможность? Когда я прихожу к выводу, что последнее является настоящей причиной, я начинаю себя ненавидеть.
Для меня секс всегда был неразрывно связан с любовью: любовь — рука, секс — перчатка. Естественно, в свое время у было два-три не сдобренных любовью перепиха, но их можно приписать моему вселенскому оптимизму, упорно не замечавшему очевидных фактов. У меня такое правило: я не ложусь в постель с мужчиной, в которого не влюблена, — ну, или в отношении которого не чувствую приближающееся чувство любви, или, по крайней мере, не надеюсь, что оно заявит о себе прежде, чем мы завершим ужин. Очень важно придерживаться подобного принципа, если работаешь официанткой в барах и закусочных, потому что в ином случае появляется соблазн приводить домой какого-нибудь красавчика каждый раз, когда тебе одиноко. Я никогда не занималась сексом просто потому, что мне хотелось им
