вовсе он не белый. Это уже матросская байка, легенда вроде Моби Дика. О нем много писали в разных журналах. Есть даже повесть, которая так и называется 'Белый лоцман'. Хорошая повесть, но автор целиком высосал ее из пальца, сочинил. И про Линдаля и про Кида. Он им даже имена другие дал, вымышленные. Уж кто-кто, я-то знаю! Я ведь учился в Оксфорде вместе с Персивалем Линдалем. И это путешествие на Черепашьи острова мы задумали вместе. Даже идея ультрагидрофона, который впоследствии построил Линдаль, — моя идея. Но ничего из нашего совместного путешествия не получилось.
Так уж вышло, что мы — Линдаль и я — одновременно влюбились в одну молодую особу. Не то чтобы между нами было какое-то ожесточенное соперничество, просто я отошел на задний план. И для той молодой особы и для Персиваля. Они вскоре поженились, а я уехал в Мельбурн и занял там место ординарного сотрудника Главной океанологической лаборатории. Но не обо мне речь.
Линдаль все-таки осуществил свою затею. Хотел бы сказать — нашу затею, но не могу… Скопив достаточно денег и оставив молодую жену у своих родителей в Глазго, он пересек океан и обосновался в Эквадоре. Конечно, у него была куча рекомендательных писем, конечно, он пустил в ход все свое личное обаяние и, использовав разные там светские связи, снарядил экспедицию. Впрочем, что это была за экспедиция? Маленький катерок с тесной, как ореховая скорлупа, каютой, несколько ящиков с консервами и пивом, два ружья и японские очки с комплектом ластов — вот и все, если не считать гидрофона, изрядного запаса сухих батарей и еще кое-какой мелочи. Катерок назывался «Галапагос». На утлом суденышке, под шикарным желто-сине-красным эквадорским флагом Линдаль вышел в Тихий океан.
Вы спрашиваете, поехал ли он один? Ну, конечно, один. С ним должен был отправиться какой-то местный учителишка, но в последнюю минуту он заболел или сделал вид, что заболел, и Линдаль отправился один.
Днем он управлял своим убогим «Галапагосом», а ночью, если не предвиделось непогоды, бросал якорь и укладывался спать. Прямо на палубе, накрывшись простыней и Южным Крестом.
В одну такую ночь Линдаль проснулся от яркого света. Белый луч прожектора пригвоздил «Галапагос» к поверхности океана, точно насекомое к доске гербария. Когда Линдаль поднялся, луч дрогнул и ушел чуть в сторону. Метрах в сорока от судна Линдаль увидел черный силуэт подводной лодки. Она ощетинилась пушкой и двумя тяжелыми пулеметами. На мостике стоял человек в поблескивающей зюйдвестке с рупором в руках.
— Что за судно? — спросил он по-английски, с едва заметным акцентом.
— Исследовательский корабль… Приписан к порту Гуаякиль… А кто вы, собственно, такие?
— Экипаж? — человек с рупором словно не расслышал вопроса.
— Кто вы такой и на каком основании устраиваете мне допрос в экстерриториальных водах?
— Отвечайте, или я потоплю вас!
Линдаль пожал плечами, пошарил в карманах и, найдя сигарету, закурил.
— Так сколько человек на вашем судне?
— Я один.
— Один?! — человек в зюйдвестке склонился над люком и что-то сказал. Посовещавшись с кем-то несколько минут, он вновь поднял рупор и крикнул:
— Сейчас мы навестим вас! Только не вздумайте брыкаться, иначе пойдете на дно.
От лодки отделилась шлюпка. Три пары весел ритмично ложились на воду. Шлюпка скользила по маслянистой световой дорожке легко и бесшумно. На задней банке чернел силуэт человека в зюйдвестке, рядом с ним сидел еще кто-то в фуражке с высокой вогнутой тульей.
Когда шлюпка стукнулась о борт «Галапагоса» и эти двое поднялись на палубу, Линдаль жестом пригласил их в каюту. Но там было слишком тесно, и они расположились под открытым небом. Тем более что палуба была освещена прожектором. Линдаль сразу понял, что это боши.
— Принесите судовые документы, — потребовал офицер в зюйдвестке.
Линдаль принес.
Боши начали внимательно просматривать судовой журнал. Взяв удостоверение личности Линдаля, они отошли на корму, где было посветлее, и стали о чем-то совещаться. До Линдаля долетали обрывки фраз, да к тому же он плохо говорил по-немецки. Все же он понял, что разговор шел о нем. Офицер в зюйдвестке в чем-то горячо убеждал другого, высокого худощавого блондина, но тот почему-то не соглашался.
Когда они вернулись к Линдалю, блондин спросил его:
— Вы англичанин?
Совершенно инстинктивно Линдаль понял, что не должен говорить правду. Шел 1939 год, и он понимал, что близка война.
— Американец. Мой дед покинул Германию и обосновался в Бостоне.
— Он был немец?
— Да.
Немцы переглянулись.
— У вас есть шлюпка? — спросил блондин.
Линдаль кивнул и указал рукой на правый борт.
— Отлично. Мы даем вам, — он взглянул на светящийся циферблат часов, сорок минут. Погрузите в шлюпку все самое необходимое и плывите к берегу.
— Как это — к берегу?.. — не понял Линдаль. — Ведь до материка свыше шестисот миль…
— А зачем вам материк? — рассмеялся офицер в зюйдвестке. — В судовом журнале значится, что вы держите курс на Галапагосские острова. Ну и плывите себе на здоровье. Каких-нибудь сто миль.
— Но… ведь это же просто убийство! — Линдаль все еще не мог понять, чего от него хотят.
— Ну! Поговори мне еще, свинья! Ты должен быть счастлив, что фатерлянду потребовалось такое жалкое корыто. Собирайся живо! Если через сорок минут ты не будешь в море…
Линдаль начал переносить провизию в шлюпку.
— Что там? — спросил офицер в зюйдвестке, указывая на ящик с пивом.
— Имбирное пиво.
— Оставь его здесь. Хватит с тебя бочонка воды. От пива в открытом море легко заболеть животом.
— Ружья можно взять? — спросил Линдаль.
— А зачем они тебе? — офицер протянул руку к бельгийской двустволке.
— Пусть берет, — сказал блондин.
— Ладно, бери, — махнул рукой офицер.
— Что это? — спросил блондин, когда Линдаль вытаскивал из каюты ультрагидрофон.
— Прибор для улавливания звуков, которые издают морские животные.
— Нашел о чем думать! — крикнул офицер в зюйдвестке. — Боишься не найти с рыбами общего языка?
— Оставь его, Манфред. Пусть делает, что хочет, — сказал блондин.
— Судовой журнал и документы я могу взять с собой? — спросил Линдаль, закрывая прибор брезентом.
— Нет. Они нам понадобятся, — ответил блондин. — Вы готовы?
Линдаль кивнул и полез в шлюпку. Она висела на теневой стороне. И когда скрипнули тали и Линдаль закачался на легкой зыби, ему показалось, что он находится в черном колодце. Он взглянул вверх. Эквадорский флаг узкой серебряной полоской застыл в черном небе. Большие тропические звезды казались близкими, как никогда. Линдаль оттолкнулся, сел за весла.
— Счастливого плавания, приятель! — крикнул офицер в зюйдвестке.
Линдаль молча начал грести прочь от «Галапагоса», прямо на Южный Крест.
…Линдалю повезло. Отклонившись сначала к югу, он попал в струю Перуанского течения, и его понесло на север. По его расчетам, он должен был на девятый день увидеть вулканические конусы Черепашьих островов. Он надеялся пристать к берегу либо на Эспаньоле, либо ка Санта-Марии. Но на беду утром девятого дня пал густой туман. Линдалю казалось, что он слышит даже, как бьется о скалы прибой. Но разглядеть ничего не удавалось. Он взял немного к западу, шум слева от него не стал слабее, а справа не усилился. Тогда он направил шлюпку на восток. Туман стоял такой, что даже корма выглядела размытой
