Чехова), учащиеся убедятся в том, что эта работа дает важный материал для характеристики творческой манеры писателя, для понимания особенностей творческой лаборатории Чехова и его идейно- художественной эволюции.
Кроме того, эта работа будет ценным стилистическим упражнением для учащихся, помогающим совершенствовать свой стиль.
Следует вкратце остановиться еще на некоторых произведениях Чехова, введенных в программу по литературе для средней школы, чтобы рассмотреть их с точки зрения отражения в них особенностей творческой индивидуальности Чехова и его писательского почерка.
«ИОНЫЧ». Основной идейный мотив (произведения - обличение косной, инертной жизни в провинции, постепенно засасывающей человека в мещанское болото; превращающей «живого» человека в обывателя-пошляка. Характерная для Чехова тема. Несомненно, устами доктора Астрова в пьесе «Дядя Ваня» Чехов выразил свое отношение к застойной провинциальной жизни: «Вообще жизнь люблю, но нашу жизнь, уездную, русскую, обывательскую, терпеть не могу, и презираю ее всеми силами моей души».
Чехов говорил в письмах об омертвляющей человека провинциальной скуке, о том, что провинция затягивает «живых», «нервных» людей, «отсасывает» у них крылья».
Чехов часто показывал в своих произведениях, как в результате этого процесса опошления людей получается та «куцая, бескрылая жизнь», о которой Чехов говорил в «Даме с собачкой». Писатель противопоставлял спокойной жизни обывателей, превращающей их в благополучных и сытых мещан, деятельную жизнь людей, окрыленных высокими целями, людей большого подвига. Чехов восхищался людьми больших свершений. Типом такого человека-подвижника для Чехова был русский ученый - путешественник Пржевальский, о котором Антон Павлович говорил: «Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно».
Можно отметить, что первоисточником темы провинции н обывательщины в произведениях Чехова являются таганрогские впечатления Антона Павловича. В отдельных деталях рассказа «Ионыч» довольно явственно ощущается таганрогский колорит.
Проливают свет на локальные черты в образе доктора Старцева слова Антона Павловича из его письма к М. Е. Чехову (от 31 января 1886 года): «Я уверен, что служа в Таганроге, я был бы покойнее, веселее, здоровее, но такова уж моя «планида», чтобы остаться навсегда в Москве. Тут мой дом, моя карьера... Как врач, я в Таганроге охалатился бы и забыл свою науку, в Москве же врачу некогда ходить в клуб и играть в карты...»
Образное, колоритное слово «охалатиться», которым Чехов характеризует жизнь обывателя- интеллигента в Таганроге, можно вполне применить также в характеристике жизни доктора Старцева.
Любопытно еще одно свидетельство современника Чехова - писателя Вл. Ленского. Он вспоминает, как Чехов, уезжая из Таганрога в Ялту, говорил шутя провожавшим его землякам: «Литература - невыгодное занятие. Вон у всех таганрогских врачей есть свои дома, лошади, коляски, а у меня ничего нет. Брошу-ка я литературу, займусь медициной». Разве эта чеховская характеристика таганрогских врачей не связана с описанием жизни доктора Старцева?
В рассказе «Ионыч» проявилась еще одна характерная особенность таланта Чехова - музыкальность. Музыкальность Чехова-писателя нашла отражение в художественном содержании и стиле его произведений, в характеристике героев, в творческом методе изображения действительности.
В «Ионыче» находим целый комплекс музыкальных мест, характеризующих Туркиных и Старцева.
Можно назвать своеобразным гимном в честь народной песни то место в рассказе, когда гости Туркиных, прослушав роман Веры Иосифовны, услышали хор песенников, выступавших в городском саду с проникновенным исполнением «Лучинушки»: «Эта песня передавала то, чего не было в романе и. что бывает в жизни», Здесь характерно для Чехова, ценивши го в искусстве прежде всего правду жизни, противопоставление правдивой народной песни бездарному роману скучающей барыни с типичным для него сентиментально-филантропическим сюжетом, далеким от подлинной жизни.
В историю отношений Екатерины Ивановны Туркиной и Старцева вплетаются искусно эпизоды, связанные с музыкой. В начале рассказа шумная, однообразная игра героини на рояле воспринимается молодым земским врачом как надоедливые, но в то же время приятные культурные звуки. И возвращаясь от Туркиньгх к себе в деревню и находясь под впечатлением встречи с молодым, изящным существом, влюбленный доктор напевал соответствующий его настроению романс «Твой голос для меня и ласковый, и томный».
Спустя четыре года появилось много нового в жизни и духовном обиходе героев. Екатерина Ивановна, по-прежнему игравшая на рояле шумно и долго, уже стала понимать, что в музыке она только дилетант, что настоящего музыканта из нее не получилось; и Екатерина Ивановна, осознавшая это, решила при Старцеве больше не играть, не говорить о музыке, а ожиревший, омещанившийся доктор превратился в Ионыча, типичного обывателя, расставшегося со всеми идеалами молодости и с радостью говорившего: «А хорошо, что я тогда не женился».
О «Вишневом саде» имеется большая литература, в том числе и методическая, - это поможет учителю построить интересно и творчески занятия по изучению этой своеобразной пьесы Чехова.
«Вишневый сад» - это художественный итог наблюдений великого русского писателя над социальными процессами, происходившими в современной действительности. В пьесе разработана важная социальная тема, которая волновала воображение писателя в течение всей его творческой жизни, начиная с первой юношеской пьесы без названия, и которая, получила художественно полноценное завершение в последней пьесе «Вишневый сад». Это тема материального оскудения и морального разложения дворянства и перехода дворянских гнезд в руки нового хозяина - буржуа.
Автор «Вишневого сада» осудил крепостническое прошлое России и современную буржуазную действительность. Этой действительности он противопоставил свою поэтическую мечту о светлом, счастливом будущем Родины.
Глубокое социальное содержание в пьесе выражено в тонкой, своеобразной художественной манере. Вл. И. Немирович-Данченко назвал «Вишневый сад» самым утонченным произведением Чехова, найдя в пьесе «тонкое, деликатное письмо, отточенный до символов реализм, красоту чувств».
К. С. Станиславский писал Антону Павловичу: «По-моему, «Вишневый сад» - это лучшая ваша пьеса. Я полюбил ее даже больше милой «Чайки»... В ней больше поэзии, лирики, сценичности, все роли, не исключая прохожего, блестящи... Боюсь, что все это слишком тонко для публики. Она не скоро поймет все тонкости. Может быть, я пристрастен, но я не нахожу никакого недостатка в пьесе. Есть один: она требует слишком больших и тонких актеров, чтобы обнаружить все ее красоты».
Пьеса Чехова представляет собою довольно сложное произведение, несмотря на ее четкий общий социальный рисунок. Сложность пьесы заключается в многогранности и противоречивости отдельных образов и своеобразном отношении Чехова к этим действующим лицам. Сложность идейного содержания пьесы Чехова привела к различным толкованиям некоторых образов и смысла пьесы в литературной и театральной критике, к различной сценической 'интерпретации «Вишневого сада».
Для учащихся IX класса, изучающих «Вишневый сад», определенная трудность анализа этой пьесы явится прекрасным стимулом для углубленной работы над этим произведением, для работы самостоятельной мысли, для «открытий», для приобретения навыков тонкого анализа сложных литературных явлений.
Процесс анализа образов должен заключаться в том, что учащиеся, получив соответствующее задание учителя, сначала самостоятельно раскрывают особенности характеров действующих лиц, опираясь на текст пьесы, а потом учитель подводит итоги, корректируя, дополняя и систематизируя материал, предложенный учащимися. В некоторых случаях привлекается критический и сценический материал.
Анализируя образы молодого поколения, отмечая некоторую неясность, неопределенность этих образов (сам Чехов говорил о «недоделанности некоторой студента Трофимова»), учащиеся должны придти к выводу, что эта «недоделанность» не является случайной, она является выражением неопределенности социальных идеалов Чехова. Произнося приговор прошлому и настоящему, Чехов неясно представлял лучшее будущее, о котором он мечтал и к которому он призывал.
