— Седьмого ноября президент будет отдыхать в кругу семьи, — чиновник покачал головой. — Он не станет никого принимать.
— Ну почему не станет? — усмехнулась брюнетка. — Между прочим, у президента есть очаровательная дочка по имени Василиса.
— Это вернейший расчёт! — восторженно подхватил Мылкин. — Я читал, что дочке всего пятнадцать лет! Значит, она наверняка захочет поглядеть на великого волшебника Лео!
— Вот именно, — сказала брюнетка. — Вы поймите, что дети — это наши люди. Они легче поддаются очарованию. Дочка Василиса поможет своему папе полюбить Рябиновского.
— Решено, — произнёс Колфер Фост. — Встреча должна состояться седьмого числа и обязательно с участием дочери президента.
— Это будет нелегко… — растерянно протянул чиновник с родинкой.
— Теперь далее, — отрезал Колфер Фост, — разумеется, история с захватом школы была нужна нам только для того, чтобы представить российскому президенту гениального переговорщика, вундеркинда Рябиновского. А сейчас вы узнаете, зачем нам нужен президент.
Директор Фост слегка кивнул в сторону своего секретаря. Та мгновенно потушила сигаретку и начала:
— Внимание. То, что вы сейчас услышите, составляет особо охраняемую тайну Лиги. Это очень важно. Нами было сделано несколько попыток взлома русской защиты. Но попытки оказались не совсем удачными. Многие поколения волшебников мечтали узнать секрет взлома русской защиты. И вот теперь… — госпожа брюнетка помедлила. Коллеги замерли.
— Итак, от нашей магии русских защищает так называемая благодать. Это особая духовная энергия, получаемая от Бога. Она даётся только тогда, когда человек осознаёт свои недостатки и начинает их переламывать, зажимая себя в тиски церковных заповедей, — дама усмехнулась. — Православное быдло убеждено, что для этого нужно прийти к специально обученному священнику и искренне расплакаться ему в жилетку.
Мылкин, услышав слово «священник», по привычке сплюнул на ковёр. Дама продолжала:
— У наших врагов всё просто: если каешься — получаешь от Бога утешение, духовную защиту. Перестаёшь каяться, начинаешь себя оправдывать за чужой счёт — всё, никакой защиты от Бога. Исповедь, то есть покаяние в своих грехах, мы называем Греческим огнём. Это очень серьёзно, господа. Надо не дать этому огню разгореться.
— Это тьюдно сделать, — прокартавила старуха Кессель. — К сожалению, у абогигенов этой стьяны сохьяняется так называемая совесть. Такая, знаете ли, генетическая пьивычка отслеживать свои гьехи. Вьедная пьивычка! Она понуждает гусских к покаянию…
— Верно, — снисходительно улыбнулась помощница Фоста. — Значит, эту самую совесть надо приглушить. Надо дать ей взятку! Как это сделать? Подсунуть им фальшивое покаяние вместо истинного.
— Ну и как же это возможно? — не поняла Кессель.
— Мы усыпим их совесть иллюзией покаяния. Вместо того чтобы выкорчёвывать собственные грехи, русские начнут каяться в злодеяниях своего народа. Мы научим их обвинять во всём предков, дурную наследственность, плохой климат, византийское влияние, татаро-монгольское иго, великорусский шовинизм и тому подобное. Цепляете логику? Если русский осуждает свою страну — этим он подсознательно оправдывает себя. Он, бедняга, ни в чём не виноват, его «среда заела»! Дескать, российская жизнь заставила его стать лентяем, пьяницей или, к примеру, взяточником. А сам он не виноват! Таким образом, русские откажутся от личного покаяния. Иными словами — от духовной защиты. И Греческий огонь затухнет.
Слушатели понимающе заулыбались.
— Покаяние человека подменяется показательным мазохизмом нации… — то ли спросил, то ли кому- то ответил министр Вадим Железник, почёсывая свой череп острием карандаша.
— Именно! Их привычка каяться будет удовлетворена — но никакой духовной защиты от Бога они не получат! Потому что Бог хочет исправления самого человека…
— … А не разговоров о грехах соотечественников! — воскликнул лысый министр коммуникаций. — Шедевриально замыслено! Пусть хулят свою родину — вместо того чтобы копаться в собственной душе!
Глава 11. Атака гроссмайстера Фоста
Друзья, робеть не надо!
Прославим наше стадо
И громче девяти сестёр
Подымем музыку и свой составим хор!
А чтобы нашего не сбили с толку братства,
То заведём такой порядок мы у нас:
Коль нет в чьём голосе ослиного приятства,
Не принимать тех на Парнас.
Но задачка же вовсе не простая… — Мылкин сощурил водянистые глаза. — Я занимаюсь этим всю жизнь. Пишу без устали, мои книги издаются миллионными тиражами, а эти свиньи что-то не спешат, как Вы изволили выразиться, «хулить свою родину». Они всё равно читают говнюка Пушкина, ходят в свои грязные церкви!
— И былины пго югодивых богатырей до сих пор не забыли, — запальчиво подхватила Кессель. — Да ещё пго великий могучий язык на полном сегьёзе бгедят…
— Дослушайте до конца, — резко перебила старушку Кессель помощница Фоста. — В прошлом году учёные Мерлина опробовали метод фальшивого покаяния на группе подростков из России. Нам удалось убедить детишек, что их родина всегда была тысячелетней кунсткамерой уродов. Ругая свою наследственность, русские тинейджеры приучились подсознательно оправдывать свои недостатки. В их духовной защите возникли дыры, через которые мы начали засовывать психологические крючья — прямо в душу! Через полгода детки позабыли о так называемой совести и прочих бредовых православных понятиях. И нацелились на карьеру, на успех и наслаждения — то есть, в конечном итоге, уже готовы были работать на Лигу.
— Вернитесь к сути, — промычал Фост, медленно пережёвывая печенье.
— Суть в следующем: отныне каждый русский должен стыдиться не личных грехов, а своей национальности. Для этого мы должны убить трёх зайцев. Во-первых, начать пропаганду в прессе, на телевидении, подключить певцов, киношников, а особенно юмористов. Надо объяснить русским, что для вхождения в свободную Европу придётся отказаться от прогнившей России. Надо перестать быть русскими, православными. Пришло время стать просто элементом единого европейского пространства.
— Этого зайца будет убивать господин Железник, — Колфер Фост повелительно двинул веками. — Даю срок — полтора месяца.
Молодой министр затянулся и серьёзно кивнул.
— Теперь — заяц номер два, — продолжала дама. — Важно подрубить столпы, на которые опирается национальное достоинство русских. Пока в памяти этих людей сидят имена Пушкина, Достоевского, прочих писателей, полководцев и бесчисленных бородатых подвижников — никто не поверит нам, что русская история была ошибкой. Тут понадобятся наёмные профессионалы, способные грамотно, тихо зачистить поляну…
Заслышав о «наёмных профессионалах», волшебники переглянулись. Лебедзинский нервно потянулся в кресле.
— И наконец, третий заяц, — продолжала дама. — Нужно организовать шоу исторического покаяния
