челюстью и уродливым бульдогом в образе человека.
Управляющий, подумал о нем Мэт.
Четверка угрожающе сомкнулась вокруг Эби и Мэта.
— Не знаю, что это за игру вы затеяли, — проворчал бульдог, — но мы не хотим, чтобы вы играли в нее здесь. Если вы быстренько не уберетесь, то пожалеете.
Глядя на него, Мэт охотно ему поверил. Он сделал новую попытку остановиться.
— Н-н-не м-мо-г-гу, — проговорил он, — н-не-у-ж-жел-л-ли в-вы д-д-дума-е-те, я б-б-бы н-не п-пре- кра-тил, ес-с-с-л-ли б-б-б-бы м-мог.
Менеджер посмотрел на него налитыми кровью глазами.
— Полагаю, что прекратили бы. — Он сжал челюсти. — Ну что ж, ребята. Вышвырните их вон.
— Осторожнее, — нерешительно проговорил первый официант, — кто-то из них владеет хитрым приемом.
И тут нападающие исчезли. Мэт с несчастным видом посмотрел на радиолу. Там они сидели один на другом, напоминая акробатическую пирамиду. Пирамида зашаталась и рассыпалась. Даже сквозь громкую музыку были слышны глухие удары о пол. Затем Мэт увидел, как они обескураженно встают. Бармен усиленно потирал нос. Внезапно он сжал кулаки и бросился в атаку. Управляющий успел поймать его за руку.
Четвёрка устроила военный совет. Каждые несколько секунд кто-нибудь из них поднимал голову и смотрел на Мэта и Эби. Наконец первый официант отделился от общей группы и с решительным видом направился к радиоле. Музыка прекратилась, цветные огни погасли. Наступила тишина. Все четверо с победоносным видом повернулись к танцплощадке. Так же внезапно огни зажглись вновь и снова загремела музыка. Они подскочили на месте. Осторожными шагами управляющий подкрался к стене и выдернул шнур из розетки. Он повернулся, все еще держа его в руке. Шнур начал извиваться. Управляющий смотрел на него, не веря своим глазам. Шнур начал складываться в кольца. Управляющий торопливо бросил его на пол. Шнур поднялся над полом, как кобра, и начал раскачиваться в медленном смертоносном танце. Потом прыгнул вперед. Управляющий едва успел отскочить. Металлические клыки стукнули по полу. Все четверо отступили, глядя на шнур широко раскрытыми глазами. Шнур презрительно повернулся и, скользнув к розетке, воткнулся в нее. Музыка заиграла снова.
Когда радиола опять попала в его поле зрения, Мэт заметил вокруг нее оживленную деятельность. Бармен приближался к управляющему, держа в руке сверкающий пожарный топор. На мгновение Мэту показалось, что весь мир сошел с ума. Затем он увидел, как управляющий, держа топор наготове, осторожно двинулся к радиоле. Удар был сокрушительным, но шнур, свернувшись в кольца, успел отскочить в сторону. Управляющий подошел чуть поближе. Потом он взглянул вниз и закричал. Шнур обернулся петлей вокруг его ноги, словно питон, душащий свою жертву. Отчаянно размахивая топором, человек- бульдог наносил удар за ударом. Один из них, попав в цель, разрубил шнур пополам. Музыка прекратилась, радиола погасла. Обезглавленный шнур извивался в предсмертной агонии.
Эби остановилась. Мэт с облегчением вздохнул, ноги его дрожали.
— Эби, — умоляюще проговорил он, — пойдем отсюда побыстрее.
Она покачала головой.
— Давайте посидим, — и повела его к столику, который сразу же опустел, так же как и вся прилегающая к нему часть комнаты.
— Думаю, что вы не прочь выпить, — сказала Эби.
— Я бы лучше ушел, — пробормотал Мэт.
Они сели. Эби повелительно подозвала официанта. Тот осторожно приблизился к столу. Эби вопросительно посмотрела на Мэта.
— Виски, — беспомощно пробормотал Мэт, — только без соды.
Почти мгновенно официант вернулся обратно, держа на подносе бутылку и два стакана.
— Босс приказал получить деньги вперед, — робко пробормотал он.
Мэт тщетно обыскал карманы.
— У меня нет с собой денег!
— Неважно, — сказала Эби, — поставьте поднос.
— Нет, мадам… — начал официант, глядя округлившимися глазами на поднос, который, выскользнув у него из рук, опустился на стол. Он запнулся, закрыл рот рукой и отошел от стола.
Эби сидела, опершись локтем о стол и мечтательно положив подбородок на маленькую ладонь.
— Я не хочу быть плохой дочерью, — сказала она, — па здесь, наверное, понравилось бы.
— Нет, нет, — торопливо проговорил Мэт, — пожалуйста, не надо. У нас и без того целая куча неприятностей…
…Дженкинс сидел у стола на третьем стуле, медленно моргая; от него разило спиртом. Мэт потянулся за бутылкой, налил немного виски в свой стакан, поднес его к губам и залпом выпил. На мгновение виски обожгло ему горло, но в следующий момент это ощущение исчезло. Мэт поставил стакан на стол и немного подождал. Но он ничего не чувствовал, совершенно ничего. Он подозрительно посмотрел на стакан. Тот был полон.
Дженкинс прищурил глаза.
— Эб, — сказал он, ерзая на стуле, — что ты тут делаешь? Какая ты шикарная! Подцепила парня с монетой?
Эби не обратила на его вопросы ни малейшего внимания.
— Па, если бы я попросила тебя кое-что для меня сделать, ты бы сделал?
— Конечно, Эб, — торопливо ответил Дженкинс. Его глаза загорелись при виде бутылки с виски. — Все что угодно.
Он поднес бутылку к губам. Та приятно забулькала. Когда Дженкинс поставил бутылку на стол и вытер рот большой волосатой рукой, бутылка оказалась наполовину пустой. Дженкинс тяжело вздохнул. Мэт снова поднял свой стакан и поднес его к губам. Когда он опустил его, стакан был по-прежнему полон, а Мэт по- прежнему пуст.
— Если бы я попросила тебя стукнуть мистера Райта по носу?
Мэт внутренне сжался.
— Конечно, Эб, конечно, — сказал Дженкинс. Он медленно согнул свою массивную руку и сжал кулак. Борода не давала разглядеть выражение его лица, но Мэт подумал, что это даже к лучшему.
— Ты что, обидел мою маленькую девочку? — потребовал ответа Дженкинс. — Послушай, сынок, — вдруг переменил он тон, — что с тобой? На тебе лица нет! — Он снова посмотрел на Эби. — Стукнуть его сейчас?
— Я скажу когда, — ответила Эби.
— Полиция! — неожиданно завопил Дженкинс, охватывая своей огромной рукой горлышко бутылки.
Мэт поднял голову. Бармен вел к ним троих полицейских. Они приближались решительно, уверенные в своей власти и силе. Мэт быстро повернулся к Эби.
— Только, пожалуйста, не устраивай никаких столкновений с законом.
Эби зевнула.
— Я устала, — сказала она, — уже поздно.
Дженкинс, нагнув голову, бросился навстречу полиции. И тут зал исчез. Мэт поморгал, борясь с тошнотой. Он и Эби снова были в хижине.
— А как насчет твоего отца? — спросил Мэт.
— После выпивки, — ответила Эби, — па больше всего на свете любит хорошую потасовку. А теперь я иду спать. Я здорово устала.
Оставив туфельки на полу, она забралась на койку. Медленно прошли два мучительных часа. Мэт осторожно сел и взял ботинки в руки. Потом встал и медленно, на цыпочках, пошел к двери. Дюйм за дюймом продвигался он к своей цели, напряженно прислушиваясь к сонному дыханию Эби. Приоткрыв дверь, он выскользнул наружу и тихо закрыл ее за собой. Ступенька скрипнула. Мэт в ужасе застыл на месте. Однако из хижины не донеслось ни малейшего звука. Машина сама покатилась под уклон, едва он отпустил тормоз, и, только отъехав на милю от хижины, Мэт включил мотор. Свобода! Уже рассветало, когда
