темпераментным коллегам, — с усмешкой сказала Кэтрин. — То же самое можно сказать и обо мне. Дарование — великое дело, но кто-то должен же штопать носки.
Легкая улыбка сразу же сошла с лица Розалинды. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу.
— Мне так стыдно признаться, Кэтрин, знаешь, что-то во мне хочет, чтобы все это кончилось. Но как я буду жить без него?
— То, что ты хочешь, чтобы твои и Стивена страдания прекратились, вполне естественно, — мягко сказала Кэтрин. — Как ты будешь жить без него? Минута за минутой. Час за часом. Но тебе все равно придется пройти через это. Ради себя самой и ради своего ребенка.
Вспомнив, что Кэтрин похоронила обоих родителей и одного мужа, Розалинда выпрямилась. Ей стало стыдно за проявленную слабость. Ведь она должна быть сильной ради ребенка, самого цепного наследства, которое останется ей от Стивена.
Позади них голос Стивена тихо произнес:
— Розалинда?
Быстро обернувшись, она подошла к кровати.
— Как ты себя чувствуешь? Он пожал плечами:
— Ничего.
Это означало, что он чувствует боль, но не жалуется. Как он может быть таким спокойным, таким собранным. Когда он спас Брайана, она считала его героем. Но истинным геройством было мужество, которое он проявлял теперь.
Она молча дала ему еще две таблетки опия. Когда он проглотил их, она поцеловала его в лоб.
— Может быть, дать тебе молока с яйцом или медом? Или бульона?
— Лучше молока.
Она повернулась к кувшину с молоком, который стоял в крошеном льду, приготовленный поваром еще ранее. Пока она наливала стакан, он тихо сказал:
— Я хочу тебе кое-что сказать. Она с улыбкой подняла глаза, но тут он вдруг неожиданно выругался:
— Проклятие!
У него начался сильный приступ. Лицо все белое. Глаза закрыты, все тело — в судорогах. В последний раз Розалинда наблюдала такой приступ на сеновале. Она схватила его за руку в полном отчаянии от того, что не может ему помочь.
Приступ быстро закончился, но лишил его последних сил. Через несколько минут он уже лежал неподвижно, без сознания. Не говоря ни слова, Розалинда и Кэтрин вместе поменяли влажное от пота белье.
Затем Розалинда начала протирать смоченным платком лицо мужа.
— Я позову своего знакомого доктора, — решительно сказала Кэтрин.
Розалинда подняла взгляд.
— Ты же знаешь, я обещала не делать этого.
— Ян Кинлок непохож на других докторов, — объяснила Кэтрин. — Я знаю его еще по армии. Это блестящий, мыслящий не по-традиционному врач, имеющий две квалификации: терапевта и хирурга. Он спас Майкла, тогда как другие хирурги даже не хотели пошевелить пальцем. Майкл так стремился найти Стивена прежде всего потому, что хотел показать его Яну.
Пока Розалинда колебалась, не решаясь нарушить свое обещание и в то же время готовая уцепиться за любую надежду, как бы слаба она ни казалась, Кэтрин решительно сказала:
— Пусть он по крайней мере проведет обследование. Если ты запретишь методы лечения, которые могут усугубить страдания Стивена, он не станет настаивать. — Кэтрин закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. — Разреши его позвать. Должны же мы хоть что-то сделать.
Розалинда с глубоким вздохом капитулировала:
— Хорошо. Пошли за своим хирургом. Кэтрин скорее выбежала, чем вышла из комнаты. Розалинда закончила протирать лицо Стивена. Затем поправив одеяло и простыни, поцеловала его.
— Я люблю тебя, Стивен, — шепнула она. — И всегда буду любить.
Сомнительно, обрадуется ли он, услышав эти слова. Но она должна их сказать.
Хаббл, которого томило безделье, с благодарностью принял поручение отправиться за Яном Кинлоком. Ему понадобилось несколько часов, чтобы найти хирурга и привезти его в Ашбертон-Хаус. К этому времени Стивен дышал уже легче и понемногу приходил в себя. Розалинда сидела рядом и, держа его за руку, наблюдала за его лицом с такой сосредоточенностью, как если бы от этого зависело, будет или нет жить ее муж.
Наконец дверь открылась. Кэтрин встала.
— Слава Богу, Ян, ты приехал.
Подняв глаза, Розалинда увидела, что ее невестка обнимает широкоплечего, с большой седой гривой мужчину, только что вошедшего в спальню. Взяв под руку, Кэтрин подвела его к кровати.
— Розалинда, это мой друг, великий чудотворец Ян Кинлок. Ян, это герцогиня Ашбертон.
— Лесть еще никогда не творила чудес, Кэтрин, — сказал он с заметным шотландским акцентом. — Чудеса может вершить только Бог и. то по большим праздничкам. — Кивнув Розалинде, он поставил свою медицинскую сумку рядом с кроватью. — Расскажите мне о болезни своего мужа, герцогиня. Хирург был моложе, чем ей показалось сначала, не старше сорока, хотя он был уже совсем седой. Его глаза светились умом, от пего так и веяло невозмутимым спокойствием. Довольная, что все-таки решилась пригласить его, дона ответила:
— Боли, кажется, начались у него в конце весны или начале лета. Он сказал, что врач нашел у него раковые опухоли в желудке и печени.
— Это скорее описание, чем диагноз, — пробурчал Кинлок. — Каковы же симптомы его болезни?
Жалея, что в свое время подробно не расспросила Стивена, она все же постаралась, как могла, ответить на вопросы. Пока она говорила с Кинлоком, Кэтрин ушла.
Хирург начал осматривать больного. После обычной в таких случаях пальпации он заявил:
— Я не вижу никакой опухоли. Если что-то и есть, то только болезненная чувствительность.
Это-то было совершенно верно. Даже в полубеспамятстве Стивен стонал во время пальпации. Сердце Розалинды сжималось от жалости.
— Это означает, что он болен не так тяжело, как мы предполагали? — спросила она с надеждой в голосе.
— Ашбертон в критическом состоянии, по этому поводу не может быть никаких сомнений. — Нахмурившись, Кинлок вытащил из своей сумки иглу. — Но я должен признать, что не понимаю, чем вызвана его болезнь.
Закусив губу, она наблюдала, как он поднял руку Стивена и всадил иглу в самую середину его ладони. Стивен почти не реагировал, чего никак нельзя было сказать о Розалинде.
Ведь он так не хотел, чтобы врачи пробовали на нем свои зверские методы. Но внимательно глядя за действиями хирурга, она вспомнила, как однажды Стивен сказал, что призвал бы к себе всех английских шарлатанов, будь у него хоть малейшая надежда на исцеление.
Всякая надежда, пусть даже самая малая, была лучше безнадежности.
Глава 35
Насквозь вымокшие под холодным дождем, Майкл и Блэкмер молча ехали по Мэйферу. Вечер был такой же мрачный, как и настроение Майкла.
Однако, когда они повернули на Гросвенор-сквер и он увидел Ашбертон-Хаус, его настроение сразу улучшилось.
— Посмотрите, во всех окнах свет. По улице разбросана солома. Значит, Стивен здесь, и Кэтрин, если так угодно Богу, тоже здесь.
Блэкмер выпрямился в седле, его лицо сразу оживилось.
— Молюсь, чтобы вы оказались правы. Мне уже стало казаться, что наши поиски никогда не закончатся. Майкл испытывал то же самое чувство. В конюшне грум подтвердил, что герцог и его новая жена вот уже две недели в Лондоне, а леди Майкл прибыла накануне. Понизив голос до шепота, грум сообщил, что его
