шаг. О Господи, как раз то, что необходимо новоиспеченному режиссеру, – капризный исполнитель главной роли, который фактически занят в каждом кадре фильма.
Она однажды уже столкнулась с этим. Кензи нужно постоянно поддерживать и опекать, чтобы он мог двигаться вперед, но результат стоит того, даже если потребует от обоих невероятного напряжения сил.
Чтобы избавиться от беспокойных мыслей, Кензи развернул машину на восток от главной дороги и устремился глубоко в холмы. Черт побери, одержимость творчеством и упорство Рейни в достижении цели могли свести с ума любого.
Впечатление, которое она произвела на него на пробах к «Пурпурному цветку», несколько изменилось. Сотрудничать с Рейни – все равно что играть в теннис со спортсменом высшего класса, который не пропускает ни одного твоего движения и профессионально отвечает на каждый удар. Они сумели разглядеть друг в друге то лучшее, что было присуще каждому из них, как в деловом, так и в личном плане. Удивительно, но с ней он становился таким, каким никогда прежде не был. Мужчиной, ощущающим внутреннюю свободу.
Кензи вернулся мыслями к тому вечеру, который они провели вместе после того, как она получила роль. Волнующее открытие уникального сходства их духовных миров растворилось в чувстве близости, словно они знали друг друга давным-давно. Хотя он был удивлен тем равнодушием, с которым она отнеслась к его отказу пойти на близость, в тот вечер он чувствовал себя рядом с ней спокойно.
До начала съемок он старательно избегал встреч с мисс Марло. В следующий раз они увиделись в костюмерной, где подбирали туалеты для «Пурпурного цветка». Кензи вошел в комнату, одетый сэром Перси. Художница наблюдала, как ее ассистентка подгибала и приметывала подол сорочки и отделанные кружевом нижние юбки Рейни. Эффект превзошел все ожидания, хотя одежда закрывала ее куда больше, чем современная.
– В этом неглиже вы выглядите очень достоверно, – заключил он.
Рейни усмехнулась:
– Готова поспорить, вы изучили эту эпоху, еще когда работали на Би-би-си. Нужно постараться, чтобы наши герои смотрелись как можно органичнее на экране.
Одна мысль о том, что по ходу съемок он сможет снять с нее это платье, заставила его сердце биться сильнее, несмотря на то что при этом будет присутствовать вся группа.
– Когда я участвовал в телевизионной версии «Опасных связей», у меня было время изучить предметы женского туалета, существовавшие в восемнадцатом веке. По ходу дела я пришел к открытию, что, снимая бесконечные детали одежды, которые носили тогда дамы, кавалер испытывает сильное возбуждение, а уж когда под всем этим богатством находит то, что искал… тут уж и говорить нечего…
– Правда? Я думала, мужчины особенно распаляются, когда женская одежда состоит не более чем из двух кусочков нейлона.
– И это тоже.
Юная ассистентка обвернула талию Рейни корсетом и, стоя у нее за спиной, начала затягивать тесемки.
– А потом мы сможем надеть сверху бальное платье, мисс Марло.
Рейни ахнула, когда корсет впился в ее тело.
– А я не умру от удушья?
– Есть один фокус, – посоветовал Кензи. – Вдохните поглубже, пока Ив затягивает корсет, и вы выиграете пару сантиметров.
Рейни набрала побольше воздуха в легкие, чтобы расширить грудную клетку и талию. Художница по костюмам с другой стороны комнаты заметила:
– Каждый лишний сантиметр на экране будет выглядеть в несколько раз больше.
– Лучше живая; пусть упитанная актриса, чем тонкая, но полумертвая, – смеясь, отвечала Рейни.
Художница улыбнулась, представив Рейн Марло упитанной.
– Теперь вы понимаете, почему в те давние времена женщины не отличались особой свободой? Большая часть энергии уходила на то, чтобы дышать.
– Мужчинам приходилось ненамного лучше, – ответила Рейн, изучая с большим, нежели просто профессиональный, интересом длинный шелковый сюртук Кензи, полосатый жилет, облегающие бриджи и высокие блестящие сапоги. – Удивительно, как много времени нужно было потратить человечеству, чтобы заменить все это на джинсы и футболку.
Скотт ответил ей вежливым поклоном:
– Ах, Маргарита, красота требует жертв.
Она мгновенно вошла в роль. С выражением скрытой страсти на лице она поднесла к груди веер из резной слоновой кости и медленно стала обмахиваться им.
– Клянусь, милорд, вы совершенно затмили меня, как сверкающий опереньем павлин свою бесцветную паву.
– Мой плюмаж имеет одну цель – пленить самых прекрасных женщин на земле. – Поддавшись импульсу, он прижался губами к нежному местечку на шее под поднятыми наверх волосами. Ее кожа оказалась теплой и шелковой на ощупь.
Она задрожала и затаила дыхание, не сумев скрыть желания. Он отступил на шаг, их взгляды встретились, посылая молчаливые обещания.
Впоследствии плакат с поцелуем стал эмблемой фильма. Он нес в себе такую нежность, такое явное эротическое притяжение, что стал обязательным атрибутом в спальнях сотен тысяч школьниц. Критики единодушно заявляли, что невероятная скрытая страсть между исполнителями главных ролей в «Пурпурном цветке» угрожает затмить основную идею фильма.
