И, простясь, все удалились, Разошлись к своим вигвамам, Рассказали на деревне Юным воинам и женам, Что прислал Владыка Жизни К ним гостей из стран Востока. От жары, в затишье полдня, Тяжким воздух становился; В полусне шептались сосны Позади вигвамов душных, В полусне плескались волны На песчаное прибрежье, А на нивах, не смолкая, Пел кузнечик, Па-пок-кина. Спали гости Гайаваты, Истомленные жарою, В душном сумраке вигвама. Тихо вечер приближался, Освежая знойный воздух, И метало солнце стрелы, Пробивая чащи леса, В тайники его врываясь, Все осматривая зорко. Спали гости Гайаваты В тихом сумраке вигвама. С мягких шкур встал Гайавата И простился он с Нокомис, Тихим шепотом сказал ей, Чтоб гостей не потревожить: «Ухожу я, о Нокомио, Ухожу я в путь далекий, Ухожу в страну Заката, В край Кивайдина родимый. Но гостей моих, Нокомис, На тебя я оставляю: Сохраняй их и заботься, Чтоб ни страх, ни подозренье, Ни печаль их не смущали; Чтоб в вигваме Гайаваты Им всегда готовы были И приют, и кров, и пища». Так сказав ей, он покинул Отчий дом, пошел в селенье И простился там с народом, Говоря такие речи: «Ухожу я, о народ мой, Ухожу я в путь далекий: Много зим и много весен И придет и вновь исчезнет, Прежде чем я вас увижу; Но гостей моих оставил Я в родном моем вигваме: Наставленьям их внимайте, Слову мудрости внимайте, Ибо их Владыка Жизни К нам прислал из царства света». На прибрежье Гайавата Обернулся на прощанье, На сверкающие волны Сдвинул легкую пирогу, От кремнистого прибрежья Оттолкнул ее на волны, — «На закат!» — сказал ей тихо И пустился в путь далекий. И закат огнем багряным Облака зажег, и небо, Словно прерии, пылало; Длинным огненным потоком Отражался в Гитчи-Гюми Солнца след, и, удаляясь Все на запад и на запад, Плыл по нем к заре огнистой, Плыл в багряные туманы, Плыл к закату Гайавата. И народ с прибрежья долго Провожал его глазами, Видел, как его пирога Поднялась высоко к небу В море солнечного блеска — И сокрылася в тумане, Точно бледный полумесяц, Потонувший тихо-тихо В полумгле, в дали багряной.
