создавала орудия меньшего калибра и веса, но с более мощными снарядами.
В результате по реальной огневой мощи немецкие орудия меньшего калибра не уступали, а часто и превосходили нашу корабельную артиллерию большего калибра. Потому, в общем и целом, с учетом лучшего бронирования немецкие корабли в реальности превосходили наши.
Из заявлений Тирпица и других авторитетов известно, что немцы провели тщательное исследование защитных характеристик британских кораблей и с учетом этого создали пушки и боеприпасы, пригодные именно для борьбы с ними. Для того, кто хочет изучить в подробностях принципы, которых придерживались в своей политике Великобритания и Германия в области морской артиллерии, понадобятся очень глубокие технические знания, но здесь мы постараемся вкратце объяснить их словами, которые не испугают непрофессионального читателя.
Обе державы провели полное исследование результатов Русско-японской войны 1904–1905 годов в том, что касалось корабельной артиллерии, но выводы, которые они сделали, были диаметрально противоположны.
По мнению британских экспертов, причиной уничтожения русского флота в Цусимском сражении было использование японцами снарядов с большой долей содержания взрывчатого вещества. Эти фугасные боеприпасы были с очень тонкими стенками, необычно большим количеством взрывчатки и с очень чувствительными взрывателями. Очень мало этих снарядов при попадании отскакивало от брони русских кораблей. Большинство взрывалось при одном касании о борта, палубы и надстройки.
Достаточно красноречивое описание разрушений, производимых этими снарядами, оставил капитан первого ранга российского флота Владимир Семенов в своих воспоминаниях о Цусиме:
«Можно было бы сказать, что не снаряды, а мины ударяли по бортам и падали на палубу корабля. Они взрывались от одного прикосновения к малейшему препятствию на их пути. Поручни, бакштаг трубы, ванты, топрики шлюп-балок — всего этого было достаточно, чтобы спровоцировать взрыв. Стальные листы бортов и палубных надстроек разлетались на кусочки. Железные трапы выворачивало в кольца, а пушки буквально срывало со станков. Конечно, такие повреждения не могли быть причинены только ударом самого снаряда, или его осколков. Их вызвала как раз взрывная волна».
Далее капитан Семенов замечает:
«Уже много лет в морской артиллерии развивалось два различных направления мысли. По первому из них нужно было причинить противнику очень серьезные и тяжелые повреждения, хотя и необязательно многочисленные, например: остановку машин, пробоины или взрывы внутри корпуса ниже ватерлинии, одним словом вывести корабль противника из строя одним мощным ударом. По второй теории следовало обрушить на противника как можно больше огня за самое короткое время. Корабль противника при этом не получал от каждого отдельного удара очень серьезных повреждений, однако всех этих ударов вместе хватило бы, чтобы парализовать его и с уверенностью добиться ожидаемого результата — от такого обстрела корабль был бы полностью разрушен и затонул бы.
С современными орудиями для реализации первой из этих двух идей необходимо было создать мощные бронебойные снаряды с толстыми и прочными стенками, способные пробивать мощную броню (разумеется, вследствие этого сокращался вес взрывчатого вещества, находившегося в них) и с ударными взрывателями замедленного действия, которые срабатывали бы внутри цели. Для реализации второй концепции снаряд не должен был быть особо прочным — хватало минимальной прочности: лишь бы он не разорвался при выстреле. Благодаря тонким стенкам увеличивался внутренний объем, что позволяло снарядить его максимально большим количеством взрывчатки. Взрыватели были настолько чувствительны, что срабатывали от малейшего удара.
Первой из этих концепций воспользовались французы, второй — англичане. В последней войне, мы (русские) выбрали первую, а японцы — вторую».
Нет никаких сомнений, что лорд Фишер был склонен верить, что правильно воспользовался уроками Цусимы, когда выбрал концепцию строительства дредноутов. Он считал, что броненосец из своих многочисленных мощных пушек обрушит на цель град снарядов с большим количеством взрывчатки и с взрывателями мгновенного действия, которые взорвут все ее незащищенные части, превратив ее в простой понтон, броню которого даже не стоит пробивать. Среди экипажа корабля, подвергшегося такому обстрелу, те, кто останется в живых, будут ранены либо настолько деморализованы ураганом пламени и взрывов, что даже если корабль после этого останется на плаву, он больше не сможет быть боевым инструментом.
И эта политика не менялась, когда мы увеличили калибры с 305 до 340, а затем даже до 381 мм. Справедливо, что определенное увеличение калибра полезно для повышения эффективности бронебойного снаряда, но у нас расчет по-прежнему делался на снаряды с большим количеством взрывчатого вещества, использованные японцами в Цусимском сражении для нанесения основного ущерба противнику.
Наша политика могла бы быть вполне разумной, если бы немецкие броненосцы 1914 года соответствовали по своей конструкции и бронированию русским кораблям 1905 года, родившимся под несчастливой звездой, но на самом деле немцы создавали свои корабли по совсем другой концепции.
Без всякого сходства с русскими додредноутами, обладавшими достаточно толстым бронированным поясом, но с бортами большей частью плохо или вообще не защищенными, немецкими дредноуты были сделаны «одним куском» с мощной броней над и сильной защитой под ватерлинией, протянувшейся от носа до кормы, с толстыми стальными палубами и бронированными переборками. Каждое орудие, каждый пост управления огнем, каждое место на борту, куда попадание вражеского снаряда могло бы привести к серьезной аварии, были защищены так, что взрывы этих снарядов не причиняли бы большого вреда и достаточно долго не могли бы эту защиту пробить.
Вследствие этого понятно, что тот тип снарядов, который склонил в пользу японцев чашу весов во время боя в Цусимском проливе, не мог быть полезен в использовании против таких кораблей. И зная, что мы обладали, как уже упоминалось, подробными сведениями о характере защиты каждого немецкого дредноута, трудно понять, почему же мы не смогли создать бронебойный снаряд, достаточно эффективный, который мог бы пробивать толстую броню и взрываться внутри с разрушительными последствиями большого масштаба.
Необходимость снаряда с такими свойствами ясно будет показана в следующих абзацах, описывающих боеприпасы, использованные немцами в Ютландской битве.
Больше того, можно утверждать со ссылкой на самые высокие авторитеты, что наши основные фирмы, выпускающие вооружение, были задолго до войны готовы к выпуску снарядов с мощной бронебойной способностью, ничуть не уступавших немецким боеприпасам. Однако они не получили заказ на выпуск таких снарядов, следствием чего было то, что большая часть труда наших артиллеристов в Ютландской битве оказалась напрасной из-за посредственных бронепробивающих свойств используемых ими снарядов. В особенности 381-мм снаряды, которыми стреляли по немецким кораблям, были наполнены обычным черным порохом со сравнительно слабыми детонирующими свойствами. Если бы эти боеприпасы были снаряжены лиддитом или еще лучше тринитротолуолом, каждое их попадание наносило бы в два раза большие разрушения. Если же учесть общее количество попаданий из наших больших пушек во время битвы, то можно с полной уверенностью заявить, что только неудовлетворительное качество наших боеприпасов спасло немецкий флот от разгрома, пусть даже частичного.
Определить, кто именно несет ответственность за этот серьезный недостаток в вооружении нашего флота, было бы пустым делом. А как легко можно было бы его устранить, рассказал лорд Джеллико в своей книге о «Гранд-флите», выпущенной спустя немного времени после Ютландского сражения. Там сказано, что незадолго до битвы была образована комиссия по расследованию проблемы снарядов. В соответствии с указаниями этой комиссии был создан новый тип бронебойных снарядов, очень эффективный, способный пробивать толстую броню, даже при попадании под небольшим углом, и оснащенный взрывателем замедленного действия, который приводил бы к взрыву внутри корпуса корабля с последующими очень серьезными разрушениями.
Причина, почему такие боеприпасы не были созданы до войны, возможно, объясняется отсутствием практического опыта ведения огня из орудий большого калибра по боевым кораблям с сильным
