бронированием. Этот опыт не мог быть получен иначе, как при проведении исследований и испытаний, сходных с теми, которые проводили немцы. Они выделяли большие суммы на строительство кораблей- мишеней, воспроизводивших корпуса броненосцев с самой современной броней и потом обстреливали их, на море, из разных пушек и разными типами снарядов, в условиях, максимально приближенных к реальным. Благодаря таким испытаниям немцы получили данные, позволившие им создать максимально эффективный снаряд. Не было причин, по которым мы не смогли бы провести такие же испытания. То, что мы этого не сделали — очень серьезный упрек в адрес предвоенного руководства нашего Адмиралтейства. Этот недосмотр, вероятно, отнял у нас решительную победу в проливе Скагеррак, и, скорее всего, в других случаях тоже в значительной степени нейтрализовал наше преимущество в крупнокалиберной артиллерии.
Бой 17 ноября 1917 года в Северном море может послужить тому ярким примером. Когда легкие крейсера немцев начали отходить, корабль Его Величества «Рипалс» обстрелял продольным огнем немецкий корабль «Кёнигсберг». 381-мм снаряд весом 871 кг пробил основания трех труб и взорвался в одном из носовых угольных трюмов. Но взрывы был таким слабым, что снаряд разорвался всего на несколько осколков и причинил только локальный ущерб, не повлиявший на способность корабля продолжать бой. Если бы этот снаряд был бы с тринитротолуолом, он наверняка вывернул бы «Кёнигсберг» наизнанку, по меньшей мере, он бы точно потерял способность двигаться.
Не говоря уже о «вещественных доказательствах», выразившихся в уничтожении пяти больших британских боевых кораблей, эффективность немецких снарядов подтверждается и многочисленными свидетельствами. В общих словах, они пробивали самую толстую броню и взрывались внутри с ужасной силой, приводя к ожидаемому эффекту — очень серьезным разрушениям.
Для контраста давайте посмотрим, как немец описывал эффективность британских боеприпасов. Господин Бетцхольд в книге «Die Technik im Weltkriege» («Техника в Мировой войне») пишет:
«Эффект от попаданий снарядов большого калибра в крупные немецкие корабли ясно продемонстрировал, что британские боеприпасы были довольно низкого качества. Часть снарядов вообще не взрывалась, остальные взрывались вне брони, тогда как немецкие взрыватели были устроены таким образом, что не срабатывали, пока снаряд не пробивал броню. Состав и укладка британских пороховых зарядов из-за своей недостаточной защищенности, представляла постоянную опасность для собственного корабля. По своему расположению и по своей толщине броневая защита британских кораблей продемонстрировала свою неэффективность при обстреле немецкими пушками среднего калибра, в то время, как немецкая броня отражала снаряды даже самых мощных британских пушек. 381-мм снаряд не смог пробить нашу 350-мм броню, с расстояния от 10 до 15000 метров».
Заявления господина Бетцхольда о значительном превосходстве немецкой брони не нашли подтверждения в ходе послевоенных испытаний. С броненосца «Баден» были сняты бронеплиты и подвергнуты обстрелу для проверки. Они оказались даже хуже, чем британская броня такой же толщины в плане сопротивляемости. Но нужно добавить. что эти испытания производились с помощью бронебойных снарядов, принятых на вооружение уже после Ютландского сражения.
После войны стали известны подробные характеристики немецкого снаряда, использованного в этой битве. По своим качествам этот снаряд был напрямую ответственен за потопление тех наших линейных крейсеров — «Куин Мэри», «Индефатигейбл» и «Инвинсибл», не говоря уже об уничтожении трех броненосных крейсеров и о серьезных повреждениях других кораблей. Потому этот смертельный снаряд заслуживал серьезного внимания. За подробности о нем мы благодарны капитану третьего ранга Кинцелю, служившему до войны в Артиллерийском управлении Морского министерства Германии.
«Задолго до войны, — рассказал Кинцель, — его Управление поняло важность усовершенствования бронебойных снарядов и решило провести немедленные исследования и опыты по этому вопросу. В сотрудничестве с фирмой Круппа работа продолжалась несколько лет и, несмотря на трудности и разочарования, она, в конце концов, увенчалась успехом. Когда разразилась война, у немцев уже был готов практически безупречный бронебойный снаряд. Корпус снаряда был из стали, выплавленной Круппом, с добавками хрома и никеля, несравненной по тягучести и прочности. Снаряд имел спереди коническую форму, заостряясь к носику, который ломался бы при ударе о броню, будь он изготовлен из более мягкого металла.
Выбор самой оптимальной формы наконечника снаряда и самого подходящего металла для него не был бы возможен без многочисленных экспериментов, стоивших очень больших денег. В донной части снаряда было отверстие для размещения в нем заряда, вес которого составлял примерно 3 процента от общего веса снаряда. Для получения при взрыве максимального эффекта необходимо использовать очень мощную взрывчатку «ароматической серии». Но так как такое взрывчатое вещество взрывается немедленно при столкновении с броней, возникла сложная проблема «флегматизации» заряда, что привело бы к тому, что взрыв происходил не сразу после столкновения с даже самой толстой броней, а с «замедлением», ничуть при этом не снижая бронебойных свойств».
Сложность проблемы, по словам капитана Кинцеля, может быть видна по тому факту, что в эпоху Ютландской битвы англичанам так и не удалось ее решить.
«Несмотря на продолжительные исследования, им пришлось по-прежнему снаряжать свои бронебойные снаряды почти исключительно черным порохом, который был хотя и менее чувствительным, зато бесконечно уступал по своей эффективности мощным взрывчатым веществам».
Взрыватель по праву называют «душой» снаряда. Спроектировать взрыватель замедленного действия, который бы безупречно работал на бронебойном снаряде — сама по себе очень сложная проблема. Взрыватель должен занимать минимум места и веса. Потому состоять он должен тоже из очень маленьких частей, при этом быть достаточно прочным, поскольку при выстреле он подвергается сильному удару.
Ненадежный взрыватель может привести к взрыву снаряда в момент выстрела, последствия чего легко предсказать — разрыв ствола орудия, детонация других снарядов, находящихся в башне — и в результате очень серьезная угроза для всего корабля.
С другой стороны, эти элементы должны выдерживать и другой удар — в момент попадания снаряда в броню цели. Именно в этот момент взрыватель вступает в игру, и если он работает нормально, вызывает взрыв заряда.
«Благодаря неутомимым усилиям (добавляет капитан Кинцель), преодолевая многочисленные разочарования, с течением времени был создан взрыватель замедленного действия, который не боялся никаких ударов, не срабатывал раньше времени и позволял снаряду вонзиться в броню, защищающую жизненно важные части корабля. Таким образом, германский военно-морской флот получил бронебойный снаряд, настолько безупречный, какой только могла создать человеческая мысль, одним словом, превосходное оружие, которым не обладали наши противники».
Даже сделав скидку на патриотический энтузиазм капитана Кинцеля, нужно честно признать — немецкие снаряды были эффективнее наших. Но если попытаться найти причину этого отставания с нашей стороны, мы наткнемся на массу противоречивых заявлений.
Некоторые утверждают, что Адмиралтейство собиралось использовать или испытывало в целях дальнейшего использования лиддит для снаряжения бронебойных снарядов, но эта смесь была признана слишком чувствительной и опасной, потому пришлось вернуться к черному пороху. Выдвигаются и другие причины, более технического характера, чтобы объяснить относительную слабость наших снарядов в их противоборстве с немецкой броней.
Очень простое объяснение предложили морские офицеры и оно, похоже, подтверждает вышеупомянутые наблюдения касательно принципов, которыми руководствовалось Адмиралтейство в
