– А они станут терпеть? – вдруг заговорила Нэисс. – Если вспомнить ту крепость, орден и всё последующее… Рыцари ведь едва не прикончили дхусса, чтобы только вытянуть из него что-то. Маги вполне могут последовать их примеру.
– Что же есть такого в этом дхуссе, что они все ума из-за него лишились? – Нэисс ни к кому в отдельности не обращалась.
– Очень скоро узнаем, – посулил Ксарбирус. – Что ж, бедному старому алхимику вновь придётся ломать ноги. Поневоле вспомнишь того самого гайто. Где-то он сейчас бродит?
– Объявится, – уронила сидха. – Я знаю. Сам сказал. Когда будет нужно.
– Мне вот нужно прямо сейчас, – буркнул Ксарбирус. – Ладно, чего нет, того нет. Повозку, как я понимаю, нанимать снова мне? – Он окинул выразительным взглядом своих спутников. Н-да. Ладно, ждите меня. Я скоро.
– А что же с похитителями?
– Если моим бывшим коллегам очень, очень, очень сильно повезло, то пленители Тёрна уже пребывают совсем в иных мирах, по вере их, как говорится. Потому что если у кого-то среди, гм, дипломированных пользователей возникла поистине достойная имбецила…
– Имбе… кого, распечать меня?..
– Потом объясню, мой добрый гном. Короче, если кому-то из них пришла в увенчанную колпаком мага голову мысль, будто они способны справиться с двумя мастерами Беззвучной Арфы, похороны можно смело заказывать всем коллегиантам.
– Один-то раз справились…
– Ударив из-за угла, внезапно. Нет, если только этой паре не отрубили головы, а тела не сожгли, развеяв пепел над морем, Высокому Аркану я не завидую, нет, не завидую.
Как же я устала. Как я ненавижу всех этих магов, волшебников, чародеев, правителей, королей, Мастеров и вообще всех, всех, всех. У меня ничего не осталось, только боль и ярость. И ещё – вера, что они мне заплатят. Все и каждый.
Алиедора лежала с открытыми глазами, вперив невидящий взгляд в низкий стальной потолок. Её везли в стальном коробе, мало чем отличавшемся от гроба. Что случилось с Тёрном, с Роллэ, с Фереальвом – она не знала.
Что ж, до Смарагда они так и не добрались. И что теперь станет поделывать та замечательная девочка Мелли, милейшее создание?
Какое теперь тебе до этого дело? Маги изловили Гончую, своего смертельного врага, созданную специально для истребления им подобных. И уж потешиться они не забудут, никак не забудут.
Захрустели судорожно стиснутые зубы.
Нет, я не сдамся, не сдамся, не сдамся! Гончая выскользнет из любой ловушки, твердила себе Алиедора, без конца повторяя одно и то же. Выскользнет. Из. Любой. Ловушки…
Но слова катались на языке шершавыми камешками, обессмысливались, теряя силу. Что она может сделать? Один раз, воспользовавшись оплошностью навсинайского мага, ей удалось сбежать; рассчитывать, что подобное же везение повторится вновь, – недостойно истинной Гончей.
Терпение, Алиедора, терпение. Ты выдержала в чёрном кубе кора Дарбе, а ему ведь чародеи Державы и в подмётки не годились. Ты забыла, как исчезали там стены, как ты проваливалась и распадалась, оказавшись в самом сердце бездонной пропасти?
Как исчезли там стены…
Что там говорила ей Тьма? «
Гниль, Тьма – имя не важно, словом, та сущность, что пыталась выковать из Алиедоры своё оружие, тогда ошиблась. Или солгала. Доньята не умерла, более того, она выжила и победила, сделавшись Гончей – что может быть выше?
Но чёрный ящик ведь действительно перестал существовать. Более того, потом от него не осталось ничего, кроме кучи переломанных досок.
Бездна могла быть иллюзией, но вот те обломки – они-то оказались настоящими!
Алиедора оскалилась, показывая клыки невидимому врагу. Мы ещё посмотрим, посулила она. Рано радуетесь, господа маги.
Она поплотнее зажмурилась, так что из всех чувств остался лишь кислый запах плохо прокованного железа.
Ну, кор Дарбе, поглядим, впрок ли пошли мне твои уроки.
Тогда я боялась, очень боялась, будучи слабее новорожденного дитяти. Теперь всё иначе, я не страшусь ни бездны, ни мрака, ни тех, кто там обитает, потому что уверена – в своём домене, в мире людей я куда сильнее.
Прочь, звуки и запахи, прочь всё. Ничего нет, нет тела, нет мяса и костей, нет текущей по жилам крови, смешанной с эликсирами Некрополиса. Есть лишь Тьма, есть скрытая в ней бездна – и я, незримый, но могущественный дух, витающий над нею. Дух, которому завещана месть.
Тогда я выбралась, вбирая в себя Гниль. Но потом сама же и отреклась от этой силы, поверила, что меня её лишили. Поверила, потому что «мне так сказали». Но разве я не убедилась, что так называемые Силы ещё не сказали смертным ни слова правды?
Мне лгали, а я поверила. Я сама бросила собственное оружие, самое могущественное, какое только может быть, решила, что арсенал Гончей – мой предел; но разве не говорил тот же Метхли, что у «отмеченных Гнилью» нет и не может быть никаких пределов?
Или это сказал вовсе не трёхглазый маг с чудовищным лягушачьим ртом от уха до уха, полным мелких и острых зубов? Кто-то другой? Какая разница… Ну же, давай, бездна, раскрывайся. Я готова упасть.
Я готова упасть, слышишь?!
Ничего не случилось. Кусая в кровь губы от ярости, Алиедора уже собиралась попытаться вновь, когда заскрежетали замки и петли – жалеют они на них масла, что ли?
Брызнул в глаза свет чадящих факелов, навалился всей тяжестью низкий сводчатый потолок. Пахнуло сыростью, плесенью, древним камнем.
Алиедора заставила себя усмехнуться в лица пленителям. Сомнений нет – темница. Очередная. Что ж, поглядим, поглядим. Вы, господа маги, ещё стократно пожалеете, что вообще со мной связались.
– Она в сознании, сударь, – поспешно доложил кому-то невидимому молодой чародей, откинувший крышку. – Полностью готова, осмелюсь заметить.
– Доставайте, Гумбольт, – прогудел чей-то бас. – Да осторожнее, осторожнее! Не пренебрегайте лебёдкой. Помните, на что она способна, даже в оковах.
– Надо же, какой почёт, – съязвила Алиедора, глядя, как из дыры в низком потолке вниз скользнули железные змеи цепей.
Под скрип зубчатых колёс её, словно особо ценный груз, извлекли из стального гроба. Руки и ноги остались скованы короткими кандалами.
Она огляделась.
– Что ж, ничего нового, – сказала она вслух скучающим голосом. – Точно в пыточной у захудалого сенора. Вот в замке Деркоор застенок был так уж застенок! Все, кого туда приводили, болтать начинали от одного взгляда вокруг. А тут… ну жаровня, ну дыба… клещи всякие… тиски… старо, господа маги. Я разочарована. Ожидала куда большего, признаюсь честно.
– Сударь? – Молодой аколит вопросительно взглянул на чародея, неподвижно застывшего в углу.
– Всё в порядке, Гумбольт. – Маг сделал шаг вперёд. Внушительная осанка, широкие плечи, изрядный живот, чёрная борода лопатой. Нет, не слишком походил он на утончённых, астеничных чародеев Высокого Аркана. Маленькие глазки смотрят уверенно и пронзительно.
– Пригласи нашего… ассистента, – ухмыльнулся маг.
Саму Алиедору молодой Гумбольт приковал к высокому столбу посреди темницы – руки подняты над головой, цепь надета на крюк. На ней по-прежнему оставалась старая одежда, одежда Гончей, надетая ещё в Некрополисе, теперь порванная и прожжённая во множестве мест.
– Как мне вас звать, сударь? – как можно небрежнее осведомилась Алиедора. – Да, и не забудьте, что меня моего титула и звания никто не лишал.
