– Не могу не согласиться – поспешно кивнул Ксарбирус. – Нэисс, сворачиваем!
Однако сворачивать оказалось некуда. Тёмная вода доходила до щиколоток, твёрдая земля сменилась прогибающейся травяной сетью.
– Прямиком в трясину прём, если кто-то ещё не понял, – проворчал Брабер, благоразумно державшийся в самом хвосте процессии.
– Река близко, – бросила Нэисс. – Во тьме не заметили устья. Надо поворачивать.
Повернули. В конце концов, по первому свету, усталые, мокрые и грязные, они забились в самую глубину разлапистого кустарника, по счастью, без шипов и прочих сюрпризов.
Из сил выбились все, даже двужильный Брабер. Ксарбирус едва волочил ноги.
– Эдак мы далеко уйдём, – мрачно бросила сидха.
– Никуда вообще не уйдем, – прокряхтел алхимик. – Всё, не могу. Помираю. Здесь меня и заройте, если что…
– Придумали тоже, господин командор, – елейно пропела Стайни, сохранившая силы по крайней мере злиться. – Завели нас в болото, так теперь выводите. А то, вишь, вы помрёте, а дхусса всё равно нам вытаскивать.
В дорогу они вышли только после полудня на следующие сутки. Отдохнувшие, решительные, наученные горьким опытом. Теперь взяли существенно правее, идя почти прямиком на восток. Здесь болот не встретилось, однако пошли сплошные поля. Стали попадаться и жители – спокойные, занятые обычными делами: поправляли дома и изгороди, копались в огородах, что-то мастерили. Четвёрке пришлось пробираться узкими полосами посадок и живых изгородей, оказавшихся поистине живыми и, в отличие от лесных зарослей, шипастыми.
– От кого они тут отгораживаются?! – шипела Стайни, чудом не напоровшись на длинное, блистающее синевато-стальным остриё.
Так или иначе, все ждали ночи, когда можно будет идти просто по дороге. Свечерело, взошли одна за другой обе Гончие, шагать по ровным каменным плитам тракта было одно удовольствие. Путники заметно повеселели, однако вскоре с роскошных мостовых пришлось свернуть и вновь углубиться в приречные заросли.
Так, без особых происшествий, прячась от всех и всяческих глаз, они шли четыре дня, одолев самое меньшее сорок лиг. Река вновь преградила им путь, но теперь они были готовы. Выше по течению, дальше от устья топких болот уже не встречалось, хрустальный поток спокойно струился меж зелёными берегами. Горы оставались по правую руку, и Ксарбирус радостно утверждал, что Тёрн-де «движется им прямо навстречу».
Сидха Нэисс окончательно уверилась сама и уверяла всех, готовых её слушать, что леса на Смарагде, мол, куда древнее всех прочих лесов, ей ведомых, и совсем не похожи на обычные чащи в других местах. Мэтр-командор Ксарбирус вставлял ироничные замечания об «эндемичной флоре» и отсутствии «экзогенных инвазивных видов» («Шо?!» – «Ах, долго объяснять, мой дорогой Брабер!»). Стайни дважды чудом избежала самое меньшее серьёзных увечий, когда безобидные на первый взгляд лианы кидались вдруг на неё, подобно змеям. Гном беспокоился тоже, постоянно уставившись в свой «находитель демонов»: золотистая и чёрная порции песка внутри словно бросались друг на друга.
– Уж не Гниль ли он нам предрекает? – вспомнила недавние события сидха.
– Уже сколько прошли, а никаких следов не видели, – заметил Брабер.
– Вот и принесём… на хвосте, или дхусс за собой притащит. Забыли Гиалмар, как с ним вместе шли? Далеко ещё Тёрн-то, кстати, мэтр?
– Уже не слишком, – Ксарбирус вытер пот со лба. – Надеюсь, скоро с ним свидимся, друзья мои.
«Эх, Некрополис, Некрополис. Диковинная ты страна», – думал Дигвил Деррано, сидя в покойном кресле роскошного дилижанса. Мастера Смерти не скупились для тех, кого считали нужными, полезными или хотя бы «могущими оказаться небезвредными» для их цели.
Рыцаря снабдили внушительной подорожной, так что станционные смотрители только раскрывали рты, уставясь на многоцветные печати, малиновые шнурки замысловатого плетения и прочие ухищрения писарской науки высшего разряда.
Дилижанс мягко скользил по прекрасной дороге, прямиком к столице. Дигвил не мог удержаться – почти не отлипал от окна. Прошлый раз отмеривал лиги ногами, тащился от одной почтовой станции до другой, колол дрова, копал землю, сгребал мусор под пустыми, холодными взглядами местных зомби, коим поручили другую работу. Тогда виделось одно, теперь совсем другое. Глаз рыцаря мог оценить ширину трактов, удобство переправ, устроенность застав: Некрополис словно готовился, в случае чего, обороняться на всех направлениях.
И то верно – как соседи-то, верные чада Ом-Прокреатора, терпят столь вопиющее осквернение Божественного замысла? Ходячих мертвяков, подъятых из могил или, того хуже, зомбированных при жизни? А ну как соберутся с силами, вступят в альянс с Навсинаем да и ударят со всех сторон? Что тогда?..
…А тогда их и встретят полки, быстро и споро марширующие по мощёным трактам от одной размеченной и устроенной стоянки до другой. Переходы сосчитаны точно, и всё потребное заготовлено заранее. И кто знает, сколь много живых ратников потребуется, чтобы пройти от границы до самого сердца Некрополиса?
И всё-таки, всё-таки, кажется ему или на самом деле зомби-работников стало совсем мало, а вместо них появились скромно, чтобы не сказать – бедно, одетые живые? Остальные все отправились туда, на Делхар? Но зомби-землекопа совсем не просто превратить в копейщика или щитоносца, это не люди-рекруты, способные быстро учиться.
Поздняя осень Некрополиса щедро поливала дорогу дождём, дыша холодными ветрами с моря Тысячи Бухт, но внутри шикарного дилижанса топилась печка, позвякивал походный чайник, закреплённый специальными дугами, вкусно пахло свежим хлебом, принятым на последней станции. Кучер и берейтор были внимательны, но без угодливости – мол, мы своё место знаем, однако ноги о нас никто вытирать не будет. Благородных у нас нету, запомни это, гость дорогой.
Дигвил помнил. Помнил и себя, горячащего гайто, несущегося в погоню за беглой девчонкой Алиедорой, посмевшей выкинуть эдакое коленце, и, подумать только, из-за такой ерунды! Получить прутьями по заднице от законного супруга!
Дигвил не выдержал – поморщился. От себя тогдашнего тошнило. Подумать только, ведь всего этого ужаса могло не быть. Если бы только он двинул Байгли под дых и прорычал что-нибудь вроде: «Пальцем её тронешь – на куски порву, не посмотрю, что брат!»
Эх, не сделал. Не понял, не углядел, не распознал. Не различил в молоденькой «воспитаннице», приехавшей в Деркоор двенадцатилетним сорванцом, несгибаемый стальной стержень. Не дотумкал, как говорили серфы, что Алиедора скорее погибнет, чем допустит насилие над собой. И теперь вот неведомо где и жена, и дети, и домочадцы, и отец, и даже этот болван Байгли, которому за все его художества стоило не то что прутьев всыпать, а вообще голову оторвать.
Тьфу, пропасть. Хватит уже травить себе душу, Дигвил. Рыцарь ты или кто? Пусть даже от всего оружия или фамильных доспехов осталось одно кольцо…
– Приехали, сударь. – Возница распахнул дверцу дилижанса, поклонился вежливо, но без подобострастия. – Некрополис. Велено вас до самой Гильдии Мастеров сопроводить.
– До Гильдии? Почему до Гильдии? У меня подорожная…
– То нам ведомо, сударь. Подорожная у вас в порядке полном, до самого Скришшара и Долье, если потребуется. Просто Гильдия желает встречи.
Когда Гильдия Мастеров чего-то просит, ей лучше не противиться.
Мрачная громада чёрных стен цитадели. Рассёкшие её белые росчерки камня. Узкий коридор – и пустота, пустота, пустота…
Его вёл молодой Мастер в плаще и капюшоне, лишь изредка произносивший односложно: «прямо», «направо», «налево», «вниз».
«Вниз» повторялось чаще всего.
Был бы я магом, сокрушался про себя Дигвил, сколько бы, наверное, уже узнал бы, сколько всего почувствовал-уловил! А так просто тащусь по бесконечным лестницам и думаю, как обратно выходить стану. Сыровато у вас тут, в глубине, и факелы такие, что, похоже, сто лет не меняли, только тряпьё новое
