Тяжело вздохнул, обвёл спутников взглядом.
– Джайлз казнён. Сегодня, сейчас. В Эгесте. Я всё видел. Стоял там… и ничего не мог сделать. Ничего…
Конечно, они стали спорить. Конечно, Прадд, Сугутор и Рысь в три голоса принялись убеждать некроманта, что всё это было просто наваждением, посланным, вне всякого сомнения, теми же отцами Марком и Этлау, чтобы сбить их с толку, уверить, что теперь-то в Эгест идти точно незачем…
Фесс не спорил. Он терпеливо выслушал все утешительные речи. Он даже отдал Прадду по его настоянию и меч, и кинжалы. Однако, когда все наконец выдохлись и утихли, сказал – негромко, но так, что спорить или возражать ни у кого не возникло желания:
– Джайлза расчленили. Это сделали те самые инквизиторы, с которыми мы бились в Вечном лесу. Я иду в Эгест и либо положу их, либо лягу сам. Третьего не дано. Никого с собой не зову. Похоже, пришла пора
Разумеется, они все замахали руками и закричали все разом. Разумеется, они все немедленно поклялись, что пойдут за ним хоть в сам Аркин, ловить архипрелатов и прочих тамошних птичек. Разумеется, никто из них не захотел остаться позади. Несмотря на все усилия Фесса и его же предостережения.
Они кое-как скоротали ночь у огня, всё-таки разведённого посредством Фессова чародейства, и утром, едва лишь рассвело, тронулись дальше.
За ночь намело снегу, идти было тяжело. Волей-неволей они свернули на тракт, где уже была пробита наезженная санная колея. Кто-то пустился в дорогу ещё до света…
Они шли, ни от кого не скрываясь. Хватит бегать и таиться. Пусть боятся они нас, а не мы – их.
Тракт и в самом деле ожил. Потянулись санные обозы, похоже, селяне решили воспользоваться ранним зимником, поехали торговать. На странный отряд косились, но, похоже, грозные речи отца Марка досюда ещё не дошли. Фесс опирался на свой посох, однако янтарное навершие сейчас казалось простым и неказистым камнем, и возчики хоть и косились, но шарахаться в разные стороны отнюдь не спешили. Так хотелось верить, что вот они-то бы и не пошли на площадь жадно глазеть на казнь и упиваться чужими страданиями, но… Фесс знал, что это не так.
Конечно, если б не конь, им пришлось бы плохо. А так они шли весьма даже бодро, к вечеру одолев немалое расстояние. Фесс ожидал пикетов, постов и дозоров, ведущий к Вечному лесу тракт инквизиторы просто обязаны были перекрыть. Однако на всём их пути отряду Фесса не встретилось ни одного даже захудалого монашка, не говоря уж о солдатах Святой Инквизиции. Полуторатысячный отряд как сквозь землю провалился.
В свой черёд они добрались и до болотной горловины. Все следы побоища исчезли бесследно, крестьянские сани катились по мягкому снежку, что, похоже, уже до весны покрыл место сражения.
После горловины отряд Фесса повернул на юг. Эгест, номинальная столица зажатых меж двумя эльфийскими державами людских земель, был крупным и важным портом, через который шла, в частности, почти вся торговля гномов – обитателей Железного Хребта. В Эгесте не было ни единого верховного властителя, формально там правил Коронный Совет из двенадцати самых знатных нобилей, избиравшихся благородным сословием различных частей страны; правда, власти этот самый Совет имел более чем немного. Каждый барон, герцог, граф, виконт или дюк был полновластным и абсолютным хозяином в своих владениях – если, конечно же, не считать Святую Инквизицию.
На ночь путники, не мудрствуя лукаво, остановились на постоялом дворе. Было в этом какое-то мужество отчаяния – они словно бы торопили неизбежную схватку, они жаждали её, они хотели, чтобы изматывающее ожидание кончилось бы как можно скорее. И чем больше отцов- экзекуторов попытается преградить им дорогу, тем лучше.
Однако ночь не принесла никаких происшествий. Щедро расплатившись из запасов ещё нарнийского золота, провожаемый благословениями трактирщика, Фесс повёл свой отряд дальше, прямиком на юг.
Он словно забыл о тревогах и сомнениях. Иногда, вечерами ему казалось, что он слышит какие-то невообразимо далёкие голоса, взывающие к нему, тщетно пытающиеся добиться ответа. Он не обращал на них никакого внимания. Впервые за много месяцев здесь, в Эвиале, он точно знал, что ему делать. Это, как оказалось, прекрасно – точно знать, чего ты хочешь и чего стремишься достичь. А Фесс сейчас знал это более чем твёрдо.
…Горел огонь в очаге, и пенилось пиво в высоких кружках. Отряд остановился в придорожной корчме. Фесс решил не мучить своих спутников тяготами холодных ночёвок в зимних лесах. Если нагрянут враги, отряд примет бой и не отступит. Но пока что спокойно горит огонь, и славное пиво с солёной рыбкой ждёт на столе, на лежанках, не раздеваясь, заснули Прадд и Сугутор, не расставшись ни с доспехами, ни с оружием.
Фесс и Рысь молча сидели возле очага, смотрели на яркий огонь. Воительница казалась непривычно задумчивой, миндалевидные глаза смотрели сквозь пламя и камень, в неведомую даль. Рысь распустила шнуровку куртки, открылась шея и ямочка между ключицами. Удобно устроившись, в ямочке лежал странный амулет – золотой зверь, чем-то похожий на большого льва, с парой громадных клыков, что торчали из пасти. Рубиновые глаза зверя горели недобрым огнём. Всё тело покрыто было необычайно тонкой резьбой, круги, спирали, извивы сплетались в сложный рисунок, и едва ли посредством этого мастер хотел показать, что зверь покрыт густым мехом.
– Прости, Рыся, не будет ли невежливо спросить… – начал было Фесс.
– Ты об этом, одан? – воительница осторожно коснулась золотой фигурки, и некроманту вновь почудилось, что зверь чуть прикрыл свои рубиновые глаза – словно кот от удовольствия, когда его гладят по шёрстке. – Конечно, нет… одан Фесс. Это мне досталось от матери. Единственная вещица, которую не отобрали в Храме…
– В Храме у послушников отбирают их собственность? – искренне подивился Фесс.
– Одан опять меня проверяет… Нет… не то чтобы отбирают. Считается, что адепт должен отринуть своё прошлое, ибо в нём нет силы, одна слабость, даже если ученик движим желанием отомстить. А мне Стоящий во Главе разрешил это оставить.
– В нём есть магия, – медленно сказал Фесс, глядя в рубиновые глаза зверя. Некроманту казалось, что лев смотрит на него более чем неласково. – Твоя мать… ты говорила, что она была волшебницей…
– Ворожеей, одан Фесс, ворожеей да целительницей, но не чародейкой. И это… это не она сделала.
– Ещё бы, – медленно проговорил Фесс. Только теперь он понял, кого ему напоминает этот зверь.
Белые львы нарнийских эльфов!
– Догадался… – тихо сказала Рысь.
– Но ведь ты этого хотела, – в тон ей, тоже очень тихо ответил Фесс.
– Хотела. Очень хотела… Фесс.
Впервые девушка назвала некроманта просто по имени, без непременного «одан».
– Кто ты, Рысь? – Ему очень хотелось протянуть руку и коснуться её плеча. Он сдержался. С большим трудом.
Рысь проницательно вздохнула, встала, села рядом, прижалась плечом и боком. Всё это получилось настолько естественно, что можно было только подивиться, почему же они раньше-то так не сидели?
– А кто ты, некромант Фесс?.. Странник, пришедший из каких земель?.. Вот и я… мама отдала мне этого зверя незадолго до ареста. И… рассказала все как было.
– Ты – наполовину эльфийка, – выдохнул Фесс. – Твой отец был нарнийцем.
