подскочили, подняли, деловито, словно всю жизнь занимаясь подобным, поволокли прочь.
– Гниль… – каркнул Метхли, едва выталкивая слова из сжатого, пересохшего горла. – В нём… в этом…
Магистр молча и быстро кивнул: мол, вижу, осознаю и действую в соответствии. Спасибо за бдительность.
– Он… этот… весь из Гнили… – продолжал хрипеть Метхли, несмотря на предостерегающий взгляд магистра. – Гниль… сожрала там все и собой заместила… как это так, как такое содеялось-то?
– А сам-то ты кто? – раздражённо бросил магистр. – Не из Гнили, что ли? На лоб себе глянь, а потом уж на других кивай.
– Н-нет… нет, милорд. – В горле у чародея клокотало, не поймёшь уже, от ужаса, отвращения, удивления или же от всего вместе. – Не бывает такого, чтобы вся плоть Гнилью пропитана. И мясо. И кости… И вообще…
– Ты что, ничего не видел, трёхглазый?! – повысил голос магистр. – Так смотри, пока ещё не до конца угасло!
Там, за призрачной завесой, чужой мир погибал, разваливаясь на части. Спасения не было никому, и тварям Гнили в том числе – они умирали в неисчислимых множествах, когда, подточенная их челюстями, плоть обречённого Листа расступалась, открывая провалы в неописуемую, не поддающуюся пониманию великую Бездну, откуда тянется вверх ствол Древа Миров. Туда изливалась вода океанов, чьи берега и дно разъялись, словно у прохудившегося корыта. Туда рушились исполинские горы, когда их подрытые основания не могли более нести на себе груз неподъёмного гранита.
И живые существа, конечно, падали туда тоже.
– Триумф Гнили, мой дорогой Метхли, – странным, не то торжествующим, не то исполненным страха голосом проговорил магистр. – Конец мира. Конец Листа. Это же самое ждёт и нас. Гниль побеждает, и когда придёт день, подобный этому, – рыцарь кивнул на полыхающее видение, – уже не так важно. Главное, что он придёт. И мы все доживём до того, чтобы увидеть его.
– Но… но что же делать, ваша милость?
– Для этого мы здесь и собрались. – Магистр остро взглянул на трёхглазого мага, словно ожидая чего- то. – Дальше, дальше, идём дальше! – возвысил он голос.
Заторопились рыцари и сквайры, в курильницы посыпались новые порции благовоний, синие языки пламени скользнули по чёрным бокам углей. Вспыхнули ярко-белым Камни Магии, распадаясь во прах; задрожал и загудел сам воздух, пронизанный токами силы.
Пальцы Метхли всё время шевелились, словно тонкие бледные черви.
– Следи за Гнилью, маг, – напомнил магистр.
Трёхглазый чародей поспешно кивнул.
– А теперь, – рыцарь вскинул меч, выдернув остриё из каменной щели; с острия срывались тяжёлые жёлтоватые капли, – теперь мы должны увидеть, как обстоят дела у нас.
Видение чужого мира стало медленно гаснуть, словно магия Семи Зверей провожала тот Лист в его последний путь. Тьма затопила гибнущие равнины под фиолетовым небом, поглотила оба солнца; а потом расступилась, словно занавес, открыв заснеженные поля, горящий в отдалении город и отряды големов, марширующие сквозь ночь.
– Долье, – уверенно сказал магистр. – Навсинай наступает и там. Однако…
– Гниль, – прохрипел Метхли, вскидывая руку. – Здесь. Рядом. Пузырь. Сразу за стенами, во-он там. Прорыв на… тридцать пять. Тридцать четыре. Тридцать три…
– Проклятие, – ругнулся магистр, однако растерянности в его голосе не слышалось совершенно. – Эйрик, Олав, Канут. Знаете, что делать.
Трое рыцарей молча шагнули вперёд, одинаковым движением извлекая из-под плащей тяжёлые скляницы с мутно опалесцирующей жидкостью.
– Запечатать на краткое время нас достанет, а там должны успеть. – Магистр взглянул на испачканный Гнилью клинок, брезгливо сморщился: – Ничего. Должны выдержать. Молодец, Метхли.
– Премного благодарен, – прошипел чародей. Третий глаз его вдруг открылся, волшебник сморщился от боли, даже закусил губу. Фурункулы вокруг его третьего ока лопались один за другим, кислый запах Гнили смешивался с ароматами курильниц. Магистр сделал вид, что не замечает этого.
– Так вот, значит, откуда эти Тени, – проговорил он, словно в задумчивости. – Мир, отравленный Гнилью. Но почему дхусс? Зачем он им сдался, этим призракам? И почему они спасли его из моей крепости?
– Ваша милость так уверена, что задает правильные вопросы? – Метхли гордо выпрямился, губы у него уже не дрожали, хотя пальцы рук продолжали безостановочное движение.
Магистр криво ухмыльнулся, однако ничего не ответил.
– Смотри, Метхли, смотри внимательно. Здесь, в храме Всех Зверей, я, наконец, смогу получить ответы. Как там, кстати, Гниль за стенами?
Трёхглазый маг замешкался на миг, словно к чему-то прислушиваясь.
– Отступила, – с некоторым удивлением поведал он. – Пузырь… и в самом деле запечатан. Эти три рыцаря?..
– Ну, не они, но наши алхимики. И не спрашивай, Метхли, чего нам стоил этот эликсир. Однако же и он не панацея, просто сдерживает Гниль на некоторое время. Гордиться особенно нечем. Господа Высокий Аркан не спешили делиться с нами своими тайнами…
Пение вновь стало громче, звучнее, но в то же время и заметно ниже, басовитее. Казалось невероятным, что человеческая гортань способна издать подобные звуки, однако же смогла, и теперь над расколотой магической фигурой, над перечёркнутыми линиями наливался багровым пламенем висящий неподвижно в воздухе шар, точно там, где самая большая из трещин прошла как раз через центральную руну, помещённую в самую середину магической фигуры.
– Я хочу видеть… – начал магистр, и, повинуясь движению его меча, с негромкими хлопками взрывались разложенные на пересечениях и в вершинах фигуры Камни Магии, оставляя после себя лёгкие, невесомые облачка белоснежного не то дыма, не то пара.
– Гниль, – вновь предупредил Метхли. – Слева за разрушенной лестницей, полсотни шагов к югу.
Магистр дёрнул щекой, слегка взмахнул рукой, и ещё трое рыцарей поспешной рысцой выбежали наружу.
Взорвалось ещё несколько Камней, руины затягивал дым, подсвеченный снизу синеватым пламенем жаровен. Видение следовало за марширующими через заснеженное Долье големами, ровно до того момента, когда земля вокруг них взорвалась фонтанами грязи и жёлтой жижи, извергая из лопнувших пузырей сонмы многоножек.
– Не вышло у господ коллегиантов лёгкой прогулки, – снисходительно заметил магистр, вновь бросая внимательный, ждущий взгляд на трёхглазого мага. Но тот казался полностью погружённым в себя, наверное тщась учуять новый прорыв Гнили.
За полчищами многоножек следовали демоны. Порталы открывались то здесь, то там, то среди занявших круговую оборону големов, то среди бушующего жёлтого моря тварей. Рогатые, хвостатые, крылатые чудовища оказывались меж двух огней, как могли, стараясь отбиться и от големов, и от многоножек. Могучие лапы опрокидывали массивных солдат Навсиная, когти рвали стальную броню, но в это время многоножки успевали подобраться сзади, и несчастный демон исчезал под шевелящимся грязно-жёлтым ковром. Или наоборот – пришелец с иного плана жёг всё вокруг себя и вдруг опрокидывался с головой, размозжённой стальным молотом в лапе подобравшегося сзади голема.
Какое-то время магистр и остальные рыцари молча наблюдали за побоищем, пока картина не померкла, постепенно растворившись в собравшемся тумане.
Пение смолкло, люди переводили дух. Но сила, сила сгоревших и взорвавшихся Камней Магии никуда не делась. Она по-прежнему оставалась здесь, плавая, словно дымка, над потрескавшимся полом.
Магистр опустил меч, плечи его поникли, словно от усталости.
– Первую часть сделали, – раздался его голос. – Гниль побеждает, братья мои, побеждает всюду, где только укоренится. Но в погибшем мире не было Великой Гидры! Восьмого Зверя, как говорили Древние, что есть Сущее и Несущее, слитое воедино. Гидра сохранит своих верных учеников. Гидра возобладает над
