жизни, это он должен закрыть собой тех, кто слабее. Наделенную особым даром крестьянскую девочку забирают от родителей, чтобы вырастить из нее офицера космического флота («Возращение Евдокии Горбуновой»). Уже взрослой она возвращается в свою деревню и понимает, что дома-то у нее и нет. Для родителей она теперь барышня, «ее благородие», даже письма ее зачитывают на площади во избежание крамолы. Неудивительно, что девушка в шоке бежит, но ее хватает на то, чтобы понять: никто не виноват, так вышло, ее же долг защищать в том числе и этих людей, а письма… Что ж, местная учительница говорит, что детишки, слушая их, становятся грамотнее. И Евдокия пишет, пока не начинается война, к которой ее и готовили.
Героям истории о том, «Как подполковник Каддз собирался расстрелять капрала Че Гевару», достались другая эпоха и другая война, вернее, конфликт. С космическими пиратами доблестные космогвардейцы справились бы, шаля, но судьба послала им начальничка. Эта-то ходячая ошибка с амбициями и стала основной проблемой, пока лишь для одной бригады, но подполковник Каддз останавливаться на этом не собирался. Такие сами не останавливаются, и таких, увы, хватает в любой армии любой эпохи, но это еще не самое страшное. Куда хуже, когда общество ополчается на собственных защитников.
«Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую», да и то если вражеское руководство не решит, что зачистка захваченной территории предпочтительней. И хватаются за голову в час Х пацифисты, почитатели «культурных наций» и прагматики, сэкономившие на демилитаризации миллиард и теряющие всё и жизнь. Разве что помешают те самые недобитые общими усилиями государства и общества вояки («Там, где мы нужны»).
Странные эти люди, оказывающиеся там, где нужно, когда горит, и не способные отстоять своих прав. Да что там права, они позаботиться о себе порой и то не в состоянии («Старик»). И соседи не так уж и виноваты, ведь они не представляют, кто живет… жил рядом, и при этом виноваты, потому что о подвигах можно не знать, но человечность еще никто не отменял.
Не отменял, говорите? А как же брошенные струсившим персоналом старики («Дежурные по планете» Алены Дашук)? Молодые и здоровые хотят жить, а пенсионерам, большинство из которых тихо и счастливо угасает, и так осталось немного, только старики начинают бороться; не все, конечно, но начинают. За совсем беспомощных соседей, за свое право чувствовать себя людьми, за удравших, ведь именно списанные в утиль, но не сдавшиеся находят средство против общей беды.
«Дежурные по планете» – один из последних рассказов Алены Дашук, талантливого, светлого, доброго человека. Алена ушла от нас прошлой осенью, остались рассказы и повести, осталась память, остался вот этот ее посыл – бороться до конца и верить если не в свою победу, то в тех, кто остается. Стать «дежурным по планете» может любой. Если не сломается, если захочет.
Можно уступить достойному свою жизнь, свое дело, свою любовь («Погружение в небо»), можно волевым решением прекратить почти начавшуюся войну («Голова над холмами»), а можно… всего лишь попытаться спасти диковинных зверей («Видели ли вы пятнистого клювокрыла»?). Ну что значат какие-то страшилы в сравнении с мировой революцией?! Смех один! Однако попер же молодой олигарх ради тварей против своих, и теперь люмпенскому комиссару надо решать, что со всем этим хозяйством делать. Комиссар – он такой, он разберется и не заметит, что одного зверя он все-таки убил. В себе. Человеком выйдет из этой передряги товарищ Булкин и сына таким же вырастит.
Ненависть убить вообще непросто, а порой без ненависти не выжить и не победить. Ненависть к вторгшемуся врагу священна, пока человек остается человеком; ненависть эгоистичная, замешанная на зависти, ревности, амбициях разрушает, как и ненависть «по разнарядке». Не понять, кто был изначально прав в конфликте Федерации и Империи и был ли («От перемены мест слагаемых»), но пока армии дерутся, в тылах лепят образ кровожадного врага. Если же реальность вступает в противоречие с идеологией, то тем хуже для реальности, на покраску которой в нужный цвет брошены не только журналисты, но и педагоги. Это с одной стороны, а с другой – всего лишь кукла и две девочки из двух воюющих держав. Ну и военные, которым вроде бы положено ненавидеть.
О генах федератов и имперцев мы не знаем ничего, но в другой далекой-далекой галактике в генах людей обнаружили огрские маркеры («Ogres Robustus»). Забавный такой фактик, на полчасика поболтать в Сети, пожалуй, хватит, только, не перешагни в незапамятные времена один- единственный огр через ненависть, болтать бы было некому.
Людям цивилизованным отказаться от ненависти не проще, чем диким ограм, но случается и такое. Александр Сергеевич расстался со своим Германном в сумасшедшем доме, где охотник за выигрышем в беспамятстве твердил: «Тройка, семерка, туз». Чтобы подхватить историю у «нашего всего», нужно быть очень смелым человеком, но Платон Сурин вернул пушкинскому герою свободу («Трефовый валет»). Одержимый местью Германн взялся за тех, кого винил в своем фиаско, и… на сей раз пиковая дама осталась ни с чем.
Отступила ненависть и перед котятами, чьим отцом был страшный красноглазый монстр («Котиша»). Страх, впрочем, жил лишь в душах на него смотрящих, а сам то ли зверь, то ли демон нападал лишь по необходимости, а потом и вовсе ушел. Устал, наверное, от людского непонимания и агрессии, уж слишком распространена ERROR: hatred. Именно ее и взялся исправлять заведшийся в компьютерных сетях юный Кракен («ERROR: hatred»). Ну не нравится ему, доброму, веселому, привязчивому, когда потенциальные друзья норовят сделать друг другу больно. Зато некоей утонченной, пришедшей из прошлого особе («Злое серебро») чужая жадность и порожденные ей ссоры – прямо-таки малина. Не первый век загадочная аристократка сбивает нестойких духом с пути истинного, но сколь веревочке ни виться… Нарываются и грабители, залезшие к одинокому пенсионеру («Дождешься!»). Бывший участник вьетнамской войны оказывается отнюдь не беззащитен, хотя, спасая жителей горящей деревушки, он меньше всего думал об обретении всесильной покровительницы.
Помогают своим и наши города, не все, конечно, а достигшие почтенного 427-летнего возраста («Потеряшка»). Симпатичные урбаниды-потеряшки исправляют мелкие наши промахи, пока те не обернулись где несчастьем, где невстречей со счастьем. Кто-то, забыв дома нитроглицерин, находит спасительное лекарство, кто-то – ручку, чтобы записать судьбоносный адрес, кто-то – деньги, кто- то – яркий осенний лист…
А вот Петербург до урбанид пока не дожил, в нем обитают иные силы («Белые ночи Гекаты» Веры Камши). Оказавший услугу незнакомой девушке историк и помыслить не мог, что столкнется с чередой на первый взгляд ничем не связанных смертей, найдет ответ в собственной диссертации и сквозь один город увидит три. Страшно играть с богами и лицами, к ним приравненными, еще страшнее, когда твою собственную, неповторимую жизнь живешь не ты, а тот, кто тебе ее дал. И не столь уж и важно, боги это или родные, ведь тебя, по сути, и нет, есть подсадная утка, магнит, притягивающий беды к другим. Порвать порочный круг непросто, разве что придет помощь… Те, кого мы знаем как древнеиндийских богов, решили дать человечеству еще один шанс («Батарейка Сурьи»). Если люди – не абстрактные, безликие, а конкретные изобретатели – откажутся от дела всей своей жизни. Не просто так, разумеется, а увидев будущее, к которому приведут их открытия. Не сейчас, через несколько поколений.
А вот до аналитика Андрея Кернёва дотянулось не будущее, но прошлое («Идущие обратно» Владимира Свержина). Потомок наполеоновского адъютанта, хоть и гражданин РФ, встретил в Интернете… дух Наполеона и загорелся идеей вернуть императора в реальный мир. Интересно же, и потом, хуже точно не будет! Разумеется, в проект вступили самые разные силы с самыми разными целями. Сам Бонапарт собирался исправить то, что полагал ошибками, Дьявол при сем присутствовал, большой Босс и боссы поменьше играли свою игру, а ФСБ… Будем исходить из того, что ФСБ действует исключительно к пользе Отечества и при этом не ошибается, хотя Наполеон и в XXI веке Наполеон, и ухо с ним надо держать востро.
Вот кот-телепат из Зоны («Ёлки зеленые!»), тот точно не навредит. Скольких забравшихся куда не надо двуногих балбесов он выручил, он и сам не помнит, а вот то, что хотелось бы забыть, так и стоит перед глазами, то ли звериными, то ли человеческими. Странная семейка из странного, но очень симпатичного мира («Сумангат», или Портрет неизвестной») тоже спешит на
