двух Новых Богов, а посредством этого — и всему Упорядоченному. В этом мои высшее счастье и высший смысл. Спорить тут не о чем. Мой выбор сделан, и он окончателен.
— То есть служение, — задумчиво кивнул татуированный. — Странно. Ваше племя, адата, страстно ненавидит любую несвободу. Вы даже не создали ничего, хотя бы отдалённо напоминающего государство. У вас нет наследных королей и правителей. Вы даже не избираете себе вождей…
— Тот, кто способен провести стаю меж молний, и должен возглавить путь. Небо само решит, чей полёт совершеннее.
— Но ты служишь Хедину, Познавшему Тьму.
— Я служу ему. А посредством того — и всему Упорядоченному. Мы храним его от… многого и многих. Я ответила на твой вопрос, незнакомец. Дай мне уйти, как обещал. Если, конечно, крылья твои будут вторить словам.
— Взмах крыла моего продолжит мной изречённое, — ответил татуированный обрядовой фразой. — Ты свободна, адата. Вернее, ты несвободна, однако… мы тебя не удерживаем.
Мягкие, но упругие путы исчезли. Гелерра с наслаждением повела крыльями, расправив и вновь сложив.
— Ты задал неправильный вопрос, незнакомец.
— Неправильный? — Он поднял одну бровь. — Это отчего же?
— Тебе надлежало спросить, как разыскать великого Хедина и как вступить в его службу. Ибо ты силён. Могу сказать это сразу.
— Спасибо на добром слове, — ухмыльнулся человек. Драконы на черепе зашевелились, словно сами по себе. — Но я выбираю свободу, а не службу. Только я сам решаю, что хорошо и что плохо. Наступит время, когда ты тоже поймёшь это, адата. Что выбор можно сделать только самому. Не передоверять это никому. Даже богам. И — особенно богам.
— Пустые тучи, — отмахнулась Гелерра. — Я найду дорогу сама. Провожать не надо.
— Как угодно, — усмехнулся мужчина.
— Стоило облака песком засевать…
— Как знать. — Он пожал плечами. — Прощай, мудрая адата. Я ничуть не жалею, что спас тебя.
— Благодарю, — отрывисто кивнула она.
Среди седой травы что-то чернело. Крошечный обрывок, лоскутик блестящей ткани — пахнущий бедой и кровью.
Адата словно невзначай нагнулась, поправляя ремешки сандалий, обвивавшие лодыжку и голень, поднимаясь до самых колен. Пальцы сомкнулись на чёрном лоскутке.
Она выпрямилась. Мужчина с драконами, словно полностью утратив интерес к адате, равнодушно смотрел куда-то сквозь неё.
— Прощай, неведомый.
— Лёгких тебе облаков, адата.
Он небрежно взмахнул рукой, и мир вокруг Гелерры вновь померк.
— Невозможно. Немыслимо. Небывало. Невообразимо. — Гном Арбаз сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь, словно обкурившийся дурман-травы дервиш. Знаменитый арбазов огнеброс валялся под ногами, нечищеный и позабытый.
— Прекрати, гноме! — гаркнул бледный Аррис. — Без тебя тошно!
— Потеряли. Гелерру. Не нашли. Упустили. Её и уволокли, — не мог успокоиться гном.
Тёмный эльф заскрипел зубами, вцепился Арбазу в плечи, затряс с такой силой, что у казавшегося неколебимым, словно скала, гнома застучали зубы.
— Хватит! Хватит причитать!
Тяжело дыша, Аррис почти отшвырнул товарища. Гном воззрился на него так, словно впервые видел. И, похоже, со страхом.
Перепуганная Орши сжалась комочком возле Арбаза, робко поглаживая того по рукаву.
— Мы все… скорбим. Мы все будем искать Гелерру. Но нельзя дать отчаянию овладеть тобой, Арбаз. Стонами горю не поможешь.
— Тут ничем не поможешь, — холодно бросил Ульвейн. Он стоял, скрестив руки на груди и пристально смотря на Арриса. — Никаких следов. Никакая магия ничего не в силах найти. Ни-ка-ка-я, — закончил он по складам. — Вы сознаете, что это значит, братья и сёстры? Нашёлся кто-то, чьё могущество — здесь и сейчас, на поле боя, где мы столько лет мнили себя лучшими и непобедимыми — превзошло наше. Аэтерос должен узнать об этом немедленно.
— Надеюсь, что уже узнал, — Аррис кивнул на розоватый кристалл, поддерживаемый бронзовой треногой. — Гелерра, к счастью, его с собой не взяла.
— Никогда она так не делала, — буркнул Арбаз, глядя в землю.
— Но что же Повелитель Ракот? — осведомился Ульвейн. — Что он решил?
— Что мы должны её найти. Что Мимир подождёт, раз уж он не отыскивался незнамо сколько веков.
— Разумно, Аррис, — Ульвейн кивнул. — Но…
— Но суть в том, что следов нет. Все арсеналы наши исчерпаны. Повелитель Ракот велел мне удалиться, а сам остался на поле боя. Один. Не знаю, зачем и почему.
— Ищет след?
— Да, Арбаз, но почему один? Зачем отослал меня?..
Земля кое-где ещё дымится. Отвратительная вонь, смесь горелой плоти и волоса вместе с чем-то едко-кислым, металлическим. В оставшихся воронках плавает синеватый плотный туман, тяжелее обычного воздуха, и не рассеивается. Трава, цветы, мелкие кусты — всё исчезло, спалённое столкнувшимися заклинаниями.
Ракот Восставший, «повелитель Ракот», застыл неподвижно прямо посреди остывающего хаоса. Складки алого плаща упали, чёрный меч застыл, вонзённый в землю. Названый брат Хедина замер изваянием, глаза широко раскрыты, но видят сейчас совсем не изуродованное магическим сражением поле в Восточном Хьёрварде…
Вон он, след адаты Гелерры. Здесь она закладывала свои безумные петли в воздухе, уворачиваясь от направленных в неё стрел, отбивала нацеленные вражьими колдунами заклятья, прикрывала своих. Воздух ещё хранит память о ней, это продлится недолго, скоро всё растает и сгинет.
А потом её не стало. Вдруг, внезапно — след обрывается, словно гарпия на всём лету врезалась в…
Ну, скажем, в ждущий, словно голодная пасть, магический портал. Мастерски открытый лишь на мгновение и тотчас же уничтоженный, да не просто так, а раз и навсегда, чтобы не осталось никакой памяти. Разве что у Читающих, в их всевидящих шарах…
Вспомнив Читающих, бывший Повелитель Тьмы лишь раздражённо поморщился. Раньше брат Хедин слишком уж превозносил их таланты, а теперь преувеличивает могущую проистечь из этого опасность. Он по-прежнему думает и рассуждает как Истинный Маг. Истинный Маг, овладевший «самыми-самыми тайными» заклинаниями, но не более того. Наверное, это было хорошо и правильно в какой-то мере — Боги не должны забывать, кто они и откуда, иначе неминуемо кончат так же, как Ямерт и компания его родственничков.
Но при этом Бог не может бояться и колебаться. Не имеет права дрожать и сидеть сиднем, пытаясь предугадать все, без малейшего исключения, последствия каждого своего шага. Упорядоченное живо, это не мёртвое нагромождение эльфийского хрусталя, тончайших кристаллов, на кои и дыхнуть-то страшно.
Делай, свершай, твердит тебе кровь. Быть может, что-то выйдет с ошибкой — ну так и в природе рождаются порой причудливые уродцы. Жизнь, жестокая и справедливая, убирает их с дороги. Сильному — жить, слабому — стать сильным или уйти. Железный закон, и в него Ракот верил всегда.
Гелерра была из сильных. И угодила в хитроумную, ловко расставленную западню. Чувствовалась рука настоящего мастера, ему позавидовал бы и мессир Игнациус Коппер, ухитрившийся-таки поймать их с
