Сувенир

Сергей ТютюнникСувенир

Пальба длилась добрых полчаса. Потом по одному, нестройно, стрелять перестали. Оглохшие от грохота, вслушивались в наступившую тишину. Не поднимая голов, высматривали в каменистой долине признаки жизни.

– Все. Ушли, гады! – Капитан Олег Егоров поднялся на полусогнутых ногах, готовый рухнуть на землю в ту же секунду. Но выстрелов не было. – Пошли, посмотрим!

Его люди медленно поднялись, хлопая ладонями по животам и ляжкам – выбивали пыль.

Убитых было четверо. Один из них – старик с роскошной бородой. Пули у него застряли в груди. Он, видимо, замешкался и не успел залечь. Остальные были убиты в голову.

Солдаты собирали оружие, вытряхивали из чужих карманов патроны.

У деда был старый карабин. Егоров с трудом разогнул старику пальцы, окаменело скрюченные на винтовке. Кроме ремня, на оружии была еще тонкая цепь из легированной стали. Цепь шла от приклада куда-то к поясу. Олег сильно дернул карабин, но цепь не оторвалась. Он разгреб дедовы азиатские одежды и крикнул:

– Эй, корреспондент! Иди сюда, что-то покажу!

Я подошел к нему и вытаращил глаза. Цепь от карабина уходила старику прямо в тело, в правый худой и дряблый бок. Я смотрел долго, завороженно, не двигаясь. Подошли и остальные.

Егоров достал нож и стал ковырять деду бок. У меня потемнело в глазах, и к горлу подкатилась тошнота. Остальные смотрели молча и с любопытством.

Цепь заканчивалась кольцом. Кольцо было надето на ребро. Олег оттянул ребро указательным пальцем, а ножом разогнул кольцо.

Отхаркавшись, я вернулся к Егорову. Тот вытирал цепь от крови носовым платком.

– Слушай, Олег, подари цепь на память, – попросил я капитана.

– Подарю. Если не будешь «полоскать» меня в своей газете. Я как-то прочитал: «Огонь!» – прозвучала команда, и мишени, истекая кровью, уползли в горы». – Олег произнес это тем идиотским тоном, которым и нужно произносить такие фразы. Солдаты вокруг заулыбались.

… Вернувшись из рейда, я показал цепь своему рыжему суетливому редактору и рассказал, как она мне досталась. «Да ты что?! Серьезно?! Да ты что?!» – тараторил редактор.

Через три дня приехал писатель из Москвы. В редакции пили теплый технический спирт и закусывали «красной рыбой» – килькой в томате. Раскрасневшийся редактор, предварительно пошептавшись со мной в коридоре, говорил:

– Хочу подарить вам на память уникальную вещь… Это цепь, которой душман приковал к себе карабин. А вот это кольцо было на ребре…

– Да-а… Как говорил Киплинг: Запад есть Запад, а Восток есть Восток… Чужой, неведомый мир… Просто ужас, какие они все фанатики, – качал головой писатель. – Покажу друзьям в Москве – ахнут от зависти! – Он разглядывал кольцо, щупал звенья, пробовал цепь на разрыв мягкими ладонями. – Просто умрут от зависти.

Писателя провожали, томительно и усердно договариваясь встретиться в Москве.

– Ты видел, как он?.. Да ты что?! Он обалдел от этой цепи! – говорил редактор, тряся рыжим хохолком. – Слушай, может, ты съездишь к ремонтникам, договоришься?..

Через две недели приехал журналист из центральной газеты. Раскрасневшийся редактор строчил:

– Хочу подарить вам уникальную вещь… Это цепь, которой душман приковал к себе карабин. Вот это кольцо было на ребре…

В шкафу у редактора лежало еще семь таких цепей, сделанных по моей просьбе прапорщиком-умельцем из ремонтного взвода. Цепи, тщательно отполированные, сияли, а на кольце для пущей достоверности было выковыряно что-то вроде арабской вязи.

– Ну, мужики в Москве сдохнут от зависти… – говорил журналист. – Вот уж воистину: им нечего терять, кроме своих цепей…

Дня через три ждали группу московских проверяющих, и я отпросился в рейд с разведротой.