оказанием помощи Даньке, пояснив, что смерть юбилярши – дело милиции и экспертов. В конечном счете мы с Наташкой свалили вину за случившееся на покойного мужа Светланы Никитичны. Именно он являлся к ней и ночью, и днем, причем настоятельно звал к себе. В конце концов она его послушалась.
Были кое-какие колебания в отношении Юльки. Днем внучка ушла следом за бабулей, спешившей на глюкообразный зов мужа. По настоянию Маринки Юлька должна была охранять покой в одночасье свихнувшейся бабушки. Маринка усекла это опасное обстоятельство первой, а потому сразу оповестила показавшуюся на пороге очередь из членов оперативно-следственной бригады, что все мы – Наталья, Ирина и она с дочерью после убытия свекрови на покой постоянно находились на кухне. Кто ж мог подумать, что покой бабушки окажется вечным? Внести свои коррективы в это заявление равносильно сдаче восемнадцатилетнего ребенка следствию, в качестве реальной подозреваемой. Следом бы арестовали и Маринку – за преступный сговор с дочерью в подготовке и совершении преступления. Если оно имело место быть. Теплилась слабая надежда, что Светлана Никитична сама себя задушила, но мы ее даже не озвучивали.
Место фактического пребывания Юльки определили после отъезда оперативников. Димка из-под машины видел, как девушка, зевая и прикрывая рот ладошкой, направлялась в летний домик. Значит, привычно вылезла из окна. И даже успел позавидовать беззаботной юности. В принципе, время на убийство бабушки у Юльки хватало с лихвой, но мы сразу решили, что после преступления откровенно зевать в расчете на публику невозможно. Сама Юлия Юрьевна пожаловалась: все силы израсходовала на то, чтобы уложить бабулю в кровать. Дождавшись, когда она захрапела, тайком покинула комнату через окно – не хотелось вступать в бесперспективные пререкания с мамочкой на кухне – и отправилась досыпать в летний домик. Вернулась также через окно и очень испугалась бабулиной неподвижности.
Братья Брусиловы, терзаемые тяжелым похмельем, с трудом могли удержать в руках стаканы с огуречным рассолом и на полном серьезе выражали готовность прилечь рядом с погибшей матушкой. В бесчувственном состоянии, но временно – пока не полегчает. Нельзя сказать, что оба не отдавали себе отчета в трагичности ситуации, но воспринимали ее как-то тупо и эгоистично: матушке в данный момент легче, чем им, она свое отмучилась. Следователь злорадно надеялся, что понедельник для них станет в полной мере очень тяжелым днем.
Лично для нас пока самым тяжелым оказалось это воскресенье. В отличие от Александра и Юрия, Ксения, разбуженная диким воплем Юльки и Наташки, мигом присоединилась к дуэту. Орала от всей души, причем, по ее словам, не зная, по какому поводу. А за компанию. Без повода орать нормальные люди не будут, вот и решила оказать им посильную поддержку.
Постепенно разобравшись в ситуации, девушка решила слинять, напомнив Александру, что он ей не муж, не сват, не брат, а остальные тем более. Она не желает находиться в одном обществе с убийцей. Но Александр Сергеевич проявил твердость характера, вытряхнул из сумочки гражданской жены деньги и драгоценные безделушки, быстро обернувшись, вытащил ключи из машины, после чего добродушно предложил мотать, куда угодно. И пожелал бегать без остановок до самого ареста.
После отъезда следственной бригады и «скорой» показала «зубки» Юлька, заметив, что, перед тем как удрать в летний домик, она тщетно искала место для временного отдыха в комнате родителей, но на кровати дрыхли отец и дядя. В неравных условиях. Папа спал поперек кровати, а дядя – упираясь пьяным лицом в одеяло, коленями в пол. Юлькина надежда обрести долгожданный отдых в дядиной комнате рядом с Ксенией оборвалась на тонкой струне Ксюшкиного воя. Девушка пела печальную песню о родине, перемежая ее не очень цензурной лексикой. Такая невезуха сподвигла Юльку на получасовой возврат к бабуле. Дольше девушка не высидела и решилась на вылазку через окно в сад. Ей удалось немного поспать на раскладушке в летнем домике.
– А почему ты не отправилась в комнату Кузнецовых или нашу с Ириной Александровной комнату? – хмурясь, спросил Димка.
– Потому что в комнате Кузнецовых собака. Я же не знала, что ее там нет. А в своей вы дверь изнутри держали. Или просто чем-то подперли, – ехидно ответило догадливое дитя. – Другого времени для секса не нашли?
– Собаки дома точно не было. Она за грибами ушла, – влезла с замечанием Наташка.
– А меня тоже не было в комнате! И Дмитрия Николаевича – он под машиной лежал. Ты просто не в ту сторону дверь открывала, – торопливо заявила я и густо покраснела. Жуткое ощущение – пожар, который не потушишь водой. Главное – ни в чем таком не виновата. Терзаемая нехорошими подозрениями, я тихо пояснила, что все время была в присутственном месте – на кухне.
Юлька хмыкнула:
– Можно подумать, кроме вас, тетя Ира, других женщин нет!
Вне сомнения, Юлька была права. А если брать в расчет деревенских, женщин вокруг – навалом. Может, с кем-нибудь меня спутал? Чушь какая-то. Я с трудом подняла глаза на мужа, откровенно боясь ответного виноватого взгляда. Неужели тоже освоил оконные проемы? Похоже, здесь многие предпочитают их входной двери. Но встретила яростный, обвиняющий, жутко колючий взгляд. И очень обрадовалась:
– У меня – алиби! – чувствуя всю абсурдность ситуации и отмечая, что стихает сжигавшее меня пламя, гордо выдала я.
– Ефимов, да ты после общения со Светланой Никитичной никак сбрендил! – всплеснула руками Наташка. – Я прошу всех запомнить, что мы, Иришка, Маришка и я, безотрывно сидели за столом на глазах друг у друга. А вот с кем ты находился в комнате?!
Борис крякнул, шлепнув ладонями по коленям, поднялся со стула и изрек:
– Совсем помешались с этим сексом. Да Димка постоянно у меня на виду находился, ни на секунду не отлучался. Если у него и был секс, то только с машиной – он под ней лежал и ласково уговаривал какую-то железку не сопротивляться. Юля, ты что, видела Дмитрия Николаевича в комнате?
С интересом отследив небольшую свару, Юлька помотала головой.
– Как же я могла видеть его через закрытую дверь? Просто подумала: раз эту комнату выделили Ефимовым, зачем там кому-то еще шебуршиться? Ну и отправилась через окно проходной бабулиной комнаты прямиком в летний домик.
Обуреваемая смутной тревогой, я встала и на непослушных ногах поплелась в свою комнату. Все присутствующие, толкаясь и мешая друг другу, поспешили следом.
Внешне комната выглядела обычно: кровать, стул, шкаф. Все старенькое. Оперативники в нее только заглянули, осматривать не стали. И теперь я об этом пожалела. Не нашлась сумка с вещами, ранее стоявшая рядом со стулом. Остальной багаж мы с Димкой, не распаковывая, сунули в шкаф. Ощутив нервную дрожь в руках, я распахнула обе створки и была вознаграждена за это кучей шмоток, вывалившихся на меня в невообразимом хаосе. Откровенно удивившись тому, как вся эта гора уместилась в нескольких спортивных сумках, я легко стряхнула с себя лишнее, перешагнула через новые резиновые бахилы и откинула спустившееся кроватное покрывало. Мое и Димкино нижнее белье, флаконы с шампунем, гелем и жидким мылом, выкинутые из вроде как пропавшей сумки, кто-то зашвырнул под кровать. На Димкиной спортивной куртке возлежал кот и, щуря глаза, делал вид, что суета в доме его не касается. Но по его настороженно расширенным зрачкам и напрягшимся мышцам было понятно: Басурман в любую секунду готов броситься в бой. Или наутек. Как карты лягут. Целая их колода выпала из пачки и рассыпалась веером.
– Терпеть не могу карточные игры! – проворчал Димка. – Ира, зачем нам карты?
– Вкусы меняются. То ли через три года, то ли через пять лет, – растерянно заступилась за меня Наташка. – Иришка решила приобрести карты про запас.
– Ничего я не решила! И никакие карты с собой не брала! Была охота таскать никому не нужную вещь. Понятия не имею, откуда они взялись. Слушайте, я к ним даже не притронусь. Димочка, ты уж как- нибудь сам выгреби все из-под кровати. Только осторожно – там злой кот.
– Наверное, это он сам с собой в картишки перекидывался! Или с покойным дедушкой, который являлся бабуле, – обрадовалась Юлька и протянула к коту руки. Но Басурман, мяукнув что-то, наверняка нецензурное, стрелой вылетел из своего убежища и, петляя между ногами всей компании, исчез в коридоре.
– Боже мой… Мама умерла! – ахнул Юрка и, вцепившись в футболку брата, принялся отчаянно его трясти. – Сашка! Ты понимаешь? Мама умерла!
