– Какую смерть!!! – сорвалась с цепи временного замешательства Юлька и, запрокинув голову, дико захохотала.
Мы как по команде шарахнулись в сторону. Девица определенно права – здесь каждый сходит с ума по-своему. Интересно, какой способ избрал мой муж – хирург Ефимов.
– Ир, дай ей слегка кулаком по башке, – слегка подтолкнула меня вперед Наташка. – Пусть присядет, подумает… Я бы и сама, но у меня кулак… короче, знаешь какой…
– Я-а-а… Я никогда не била детей…
– Так то своих! И когда-нибудь надо же начинать. Будешь учиться на чужих… ошибках, допущенных в ходе воспитания молодежи. Не пойму, эта молодежная единица издевается над нами или старается развеселить?
Юлька резко оборвала хохот:
– Сами вы!.. Как не знаю кто… Дмитрию Николаевичу следователь звонил. Говорю же вам, бабуля опять ожила. Первый случай, когда патологоанатома труп обозвал Марой и потребовал включить обогреватель, а заодно поднять с пола одеяло.
– Желание клиента – закон, – пробормотала я, с усилием потирая виски.
– Ага… Только патологоанатом его не выполнил. – Юлька прерывисто вздохнула, слова посыпались из нее как горох. – За него это другие сделали. Он, когда оклемался, не стал вступать в перепалку с клиенткой. Обозвал ее… Вроде престарелой аферисткой. И, закрыв за собой дверь на ключ, отправился скандалить с начальством. Думал – чей-то злой розыгрыш. Наверное, язык пробуксовывал. У главврача как раз следователь сидел, главврач патологоанатома из кабинета выставил – решил, что пьяный, а у того давление выше крыши подскочило, чуть по месту службы не определился. Наша бабуля привыкла, что ее требования выполняются Марой незамедлительно, и вдруг облом! Ну она и развылась из-за закрытой двери, обзывая Мару мерзавкой и… Впрочем, это не важно. Главное, орать во всю мощь сил у нее еще не было. Два санитара, явившиеся с гробом готовить ранее поступившего покойника к завтрашнему выносу для похорон, в этот гроб и загремели. Вся больница на уши встала. Как выяснилось, с бабулей случился этот… Не помню какой, но шок.
– Неужели опять умерла? – затаив дыхание, спросила Верочка.
– С чего вы взяли? Умер врач со «скорой», который сюда по вызову приезжал. И то только как специалист. Он сам об этом сообщил. А Дмитрий Николаевич сказал, что он тоже умер, скинул с багажника машины папину лодку, сел за руль и покатил в больницу. А бабуля, узнав, что моя мамуля лежит рядышком – в кардиологии, требует, чтобы она перестала притворяться и немедленно привезла ей из дома самое необходимое. Сашеньку с Юриком задействовать нельзя – им надо отдыхать, а мне она не доверяет из-за моей легкомысленности. Борис Иванович плюнул, в одиночку переволок лодку через весь участок к воде, а пока бегал за удочками и за собакой, лодка у него прямо на привязи у берега и затонула. Почти как ее резиновые предшественницы у моего папочки.
Тут же выяснилось, что сам папочка с дядей Сашей опять выпили «по последнему глоточку» за здравие бабули и несут всякую ахинею. Такого бреда девушка еще не слышала. Ксюшка, выползшая из своей комнаты с больной головой, передралась с Антоном, даже не успев познакомиться. Она единственная не знала о приезде Анны Петровны с племянником – как-то заспала этот момент. Причина драки – внезапно вспыхнувшая жалость к Басурману. Ксения застала Антошу на кухне, гоняющимся за перепуганным котом. Басурман, будучи озадаченным отсутствием привычного лотка, впрыгнул мирно читающему на лавке Антону на колени и, пользуясь его ласковыми поглаживаниями, нагадил ему прямо на брюки. Ясное дело, не гадить же на колени другим, признанным за «своих» еще с пятницы.
Ксению не смутили даже интеллигентные очки Антона. Подумала (если вообще подумала), что молодой человек – местный вор-котоед. Ну и шарахнула его. Под руку, на свою беду, подвернулся Данька. За пару минут до этого его разбудил Борис Иванович, явившийся за собакой. Едва успев переступить порог, Данька был сбит с ног чумным Басурманом, с торжествующим воплем выскочившим на свободу. Ну а далее юношу задействовала Ксюша. Точным ударом направила прямо в племянника Анны Петровны. Однако племянник ловко увернулся. Данька, врезавшись в холодильник, к которому, собственно, направлялся, был подхвачен Антошей в тот момент, когда собрался присесть на пол, и бумерангом возвращен Ксюшке. Так и летал от одной к другому, пересчитывая своим многострадальным телом все, что мешало нормальному полету. Пока на какофонию диких криков не принеслась Юлька, водившая Анну Петровну с обзорной экскурсией по участку.
Даньку удалось отбить, но междоусобная война между сторонами не прекратилась. Сначала перешла в словесную перепалку. Чаще всего звучали требования, чтобы и духа противной стороны не было в этом доме. Затем по мере накопления взаимных обид последовало возобновление рукоприкладства. Чем там дело кончилось – не известно. Может, Анна Петровна подоспела, и теперь швыряются ею?
Юлька вывела спасенного Даньку на улицу и усадила на ступеньки крыльца. Есть серьезные опасения, что к его старым ранам добавился перелом реберных костей.
– Замечательно! – восхитилась Наташка. – Предлагаю произвести ревизию новых Данькиных приобретений, тщательно пересчитать ему все ребра на предмет их целостности и уж затем принимать решение насчет поездки в больницу. Честно говоря, меня немного смущает тот факт, что она становится семейной лечебницей Брусиловых. Насколько я поняла, Даньку формально уже можно считать членом вашей семьи.
Юлька задумалась. И этот момент Веруня выбрала в качестве самого подходящего, чтобы откланяться. Кажется, ей не терпелось развеять в деревне миф о скоропостижной кончине живучей старухи Брусиловой. Во всяком случае, она согласно кивнула Наталье, посоветовавшей ей навестить вредного дедулю Анатольича и поведать ему и его подружкам, что слишком вредных старушек даже смерть не берет. Никакой Лешак повестками на тот свет не поможет…
Данька на крыльце не торчал. Из дома доносились неразборчивые тирады на повышенных тонах.
– Самоубийца! – ахнула Наташка. – В его состоянии сводить счеты…
Но тут дверь распахнулась, и на площадку крыльца в одной связке и с взаимными оскорблениями выкатились Ксюша с Антоном.
– Бли-ин… – протянула Наташка. – Наглядный пример равноправия полов. Наша девушка ни в чем не уступает своему оппоненту. Во, волтузит его по крылечку! Кажется, собирается размазать Антошу по вагонке. Декупаж!
– Надо же… Решили вынести друг друга на широкий суд общественности, – автоматически отозвалась я и предложила Наталье с Юлькой посторониться. Столь «тесным» отношениям дерущихся требуется оперативный простор. Как скатятся по ступенькам, как начнут топтаться по нашим поверженным телам…
Наташка тут же согласилась. С точки зрения безопасности мой взгляд со стороны самый верный. Подхватив под руки, подруга увлекла нас с Юлькой за собой в правильном направлении – на лавочку к забору. Какое-то время мы молча, без комментариев наблюдали потасовку сбрендившей парочки. Никто из потасовщиков не решался прекратить наступление, ибо каждый считал свои действия оборонительными. В конце концов этот боевик надоел, тем более что из сада-огорода показались Анна Петровна с прихрамывающим Данькой. Забор из металлической сетки-рабицы позволял отметить суровое и решительное выражение их лиц.
Наташка поднялась, подбоченилась, и я, подав пример Юльке, моментально зажала уши: ее «Брейк!!!» по силе звучания сродни артиллерийскому залпу. Однажды в молодости мне не посчастливилось оценить оглушительность этого «бабаха» на праздничном салюте. Движимая стремлением занять лучшее место в огромной толпе зевак на Ленинских горах, я отпочковалась от друзей и протиснулась на максимально дозволенное расстояние к орудиям. Единственным утешением являлось то, что не одна я такая, рядом визжали еще трое. С такой быстротой я никогда не бегала…
Участники боя без правил слетели с крыльца и распались.
– Вам что, для выяснения отношений орального способа мало? – сурово, но уже не так громко обратилась к ним Наталья и слегка запнулась. – Я имею в виду, что орать можно, сколько угодно, только мирным путем, без рукоприкладства. И в строго отведенном месте. – Широким жестом подруга указала на лес. – Здесь нельзя. Рыбу вместе с моим мужем испугаете.
